И в эту минуту случился Прокол Номер Один.

Как только мы двинулись в сторону Арлин, я услышала голос Клэр. Я привыкла к тому, что со мной время от времени разговаривает отец. Иногда я слышу голос совести, который нашептывает, скажем, что пашмина, которую я только что купила, для меня дороговата, но это было что-то новенькое. Но до сих пор мне не приходилось слышать голос Клэр.

– Кесси Френч? Вы не видели Кесси Френч?

Фраза тоже была странной. Знакомый голос произнес ее несколько раз, и я сообразила, что он звучит не у меня в голове, а за моей спиной.

– Наконец-то! – выдохнула Клэр и упала в мои объятия, заливаясь слезами. На ней было черное мини-платье и черные туфли, в ушах бриллиантовые серьги-висюльки, а лицо перемазано потеками туши, смешанной со слезами.

Изумление на лице Оуэна могло сравниться, пожалуй, лишь с ужасом на моем лице; встреча Клэр и Оуэна никак не входила в мои планы. Такое слияние миров меня совершенно не устраивало. У меня заколотилось сердце. Я вспыхнула. Мне стало жарко, словно у меня досрочно начался климакс.

– Клэр, – резко спросила я, – что ты здесь делаешь?

Она выпрямилась и вытерла слезы, еще больше размазав тушь.

– Этот подонок сказал, что он больше не желает меня видеть.

– Я понимаю, но…

– И ты знаешь почему, Кесси? Ты знаешь, что он сказал?

Лучший способ от нее избавиться – немного подыграть ей, решила я.

– Нет, и почему же он решил порвать с тобой?

– Потому что я чересчур нормальная! Ты представляешь, чересчур нормальная! Он сказал, что больше не воспринимает меня как вызов. Я не интересую его, как интересовала раньше.

Похоже, Возбудимый Знанием перестал возбуждаться при виде Клэр.

– Дорогая, мне очень жаль.

– Я его, видите ли, не интересую! – возмущенно повторила она. – Да его всю дорогу в первую очередь интересовала моя задница!

На нас начали поглядывать. Уголком глаза я заметила, что Арлин Оберст, в вечернем платье до иолу, пожалуй, излишне традиционном и все же элегантном, движется в нашу сторону.

– Клэр, милая, я с радостью поговорила бы об этом, но…

– Он заявил это, когда я заставила его заняться сексом за пределами его кабинета. Помнишь, я звонила тебе из библиотеки? После этого мы пробрались в кладовку магазина «Барнс энд Нобл». Он овладел мною прямо на коробках с новой книгой Ноама Хомски. Ты представляешь?

– Куннилингус и лингвистика имеют нечто общее, – не удержалась я.

– Сегодня вечером, – сказала она, не обращая внимания на мои слова, – после обеда, мы отправились к нему домой. У него есть замечательный чулан, просторный, высокий, с крепкими полками. В высоту тоже то, что нужно. Мы решили, что место самое подходящее, на этот раз он зашел сзади. Я уткнулась носом в пакет лимской фасоли, и, хотя я знала, что он в это время читал надписи на коробках с сухими завтраками, мне было наплевать. Главное, мы выбрались из его проклятого кабинета. Все шло хорошо, и вдруг он заявил… – Она всхлипнула и шмыгнула носом. – …Что я слишком нормальная.

Таким тоном, по мнению северян, южане произносят слово гомосексуалист. Точно речь идет о чем-то грязном и недостойном.

– Дорогая, – сказала я, – но ты действительно нормальная. Правда, похоже, ты слегка тронулась умом.

Она предостерегающе подняла палец.

– Не бросайся такими словами.

– Но я действительно так считаю. Клянусь. Сама подумай, ты мчишься через весь город, чтобы ввалиться на вечеринку и рассказать мне про своего психиатра, он же бывший любовник.