Валерка смотрит с интересом. Идея — это всегда любопытно. Особенно если эта идея пришла в голову такому человеку, как Муравьев.

— Какая идея?

— Слушай. Только ты не проболтаешься? Здесь важна выдержка и полная секретность. Если пойдет болтовня, то ничего не выйдет. Понимаешь?

— Понимаю. А я вообще не болтливый.

— Слушай, Валерка. Мы уже сто лет мучаемся с этим злым стариком. Он нас гоняет, мы к нему ищем подход. А время-то, Валерка, идет.

— Да, — кивает Валерка. Он согласен — время идет. Уже зима кончается, а у них в «Поиске» ни одной находки.

— А разве на этом старике свет клином сошелся? У него у одного разве планшет остался после войны? И больше ни у кого ничего разве не осталось?

— Нет, почему не осталось. Осталось, наверное. Но злой-то сам предложил. И письма сам написал.

— А ну его к лешему! Он письма написал, а потом передумал. Может, другой школе отдал или еще что-нибудь ему в голову стукнуло. Каприз какой-нибудь. Старые люди, знаешь, бывают капризные.

— Ну и что? Ты говори дело, Муравьев.

— А дело такое. Надо пройти по квартирам. Старые люди есть в районе? Есть! У кого-то осталось что-то военное — пилотка, или сумка, или еще что-нибудь.

— Не отдадут, — сомневается Валерка.

— Ну почему, почему не отдадут? Мы же объясним, что это для музея. Жадный попадется — не отдаст. Ну, а другой попадется, не жадный, он отдаст. В музее же это все увидят, а дома у него кто увидит? Никто.

Валерка задумывается и думает долго. Муравьев уже измучился, ожидая, что скажет Валерка, а он все думает, думает. В классе уже полно ребят. Катаюмова вошла, положила сумку, поглядывает на них, но не подходит: знает, что Муравьев сам не выдержит и подойдет к ней. Она о чем-то разговаривает с Хляминым. Интересно, о чем ей говорить с этим Хляминым? И толстая Раиска рядом стоит, смеется. Интересно, над чем можно смеяться Раиске? Сама смешная — обхохочешься. А еще хихикает над людьми. И Хлямин ухмыляется, кривит рот, а сам таращится на Катаюмову.

А Валерка молчит, размышляет. Так можно до самого звонка промолчать.

— Валер! — У Муравьева от нетерпения ладони чешутся.

— Что?

— Как —что? Ты сказал — подумаю?

— Сказал.

— Ну, подумал?

— Подумал, — спокойно отвечает Валерка. — Почему не подумать? Подумал.

— И что?

— Знаешь что, Муравьев...

В класс входит учительница русского языка Вера Петровна. Звонок звенит на всю школу, и все уже давно на своих местах. Только Муравьев топчется у Валеркиной парты.

— Знаешь что, Муравьев? Я согласен, — наконец произносит Валерка. — Твоя идея неплохая.

— Значит, пойдешь? — радуется Муравьев. — Сегодня?

— Посмотрим, — туманно отвечает Валерка. Его ничем не прошибешь.

— Куда это вы собрались? — вскидывает длинные ресницы Катаюмова. — Вы куда?

— Гонять верблюда! — отвечает Муравьев, усаживаясь на свое место.

— Муравьев, — качает головой Вера Петровна, — как ты разговариваешь? Да еще с девочкой.

*  *  *

В тот день Юра сидел на уроке географии, и его брала тоска. Он не приготовил контурную карту. И именно потому, что не сделал он эту карту, Михаил Андреевич обязательно его сегодня вызовет. Какое-то у географа чутье на тех, кто не готов к уроку. Девятый класс «Б» давно знает, что с географом лучше не связываться — обязательно поймает.