— Ой! — ахает Катаюмова. — Злой старик!

Муравьев дергает ее за рукав:

— Сама ты злая.

Потом Муравьев показывает им пилотку.

— Теперь у нас в музее появятся новые экспонаты, — говорит Костя.

Потом они сидят за столом, пьют чай с бутербродами. Под ногами уютно улеглась собака.

— Скажите, пожалуйста, Юрий Александрович, — вежливо спрашивает Катаюмова, — а что такое Г.З.В? Вас зовут Юрий Александрович Муравьев, Г.З.В. — ни одна буква не подходит.

— Г.З.В., — повторяет дед. — А вы, значит, не догадались? И ты не знаешь? — Дед повернулся к Косте. — И ты не догадался? — Дед посмотрел на своего внука. — Жаль, для полного выигрыша в нашей игре хорошо бы вам самим додуматься. Ну ладно, придется сказать, Г.З.В. — это...

— Я знаю! — вдруг крикнул Борис, он даже уронил колбасу, и Сильва не прозевала, только благодарно махнула хвостом. — Я только что додумался! Сам! Сказать ? Г.З.В. — это...

— Погоди! — вдруг остановил Бориса дед. — Я предлагаю сделать следующее: вы еще потерпите, а потом мы с вами пойдем к одному человеку и ждать вам совсем недолго. И там, у этого человека, все до конца прояснится. Согласны?

Они согласились, хотя им, конечно, очень хотелось поскорее узнать, что же такое эти тайные буквы — Г.З.В. Предположение о Григории Захаровиче оказалось чепухой. А был дед Муравьева, серьезный ученый, занятой человек, который придумал для них такой удивительный секрет, который они все вместе разгадывали долго, но, наконец, разгадали.

У Муравьева от нетерпения по позвоночнику бегали мурашки. Он несколько раз поглядывал на Бориса, подталкивал его локтем, но Борис плотно сжал губы и молча крутил головой.

— А маленький-то силен, — засмеялся Натрускин. — Молчит крепко.

Борис улыбнулся молча. Жалко, что Анюты нет сейчас здесь. Она поехала сегодня в бассейн, Борис видел, как она запрятала в своем дворе за доски теплую куртку.

— Ну, пошли? — сказал дед.

Они все вместе шли по улице. Натрускин сказал:

— Жалко с вами расставаться, но домой пойду. Устал, ночь бессонная. А годы не те. До свидания. Заходите.

Он пошел, опираясь на толстую трость. Муравьев вдруг подумал: «Добрый какой старик».

Впереди всех, натянув поводок, бежала Сильва. Она хорошо знала, куда им надо.

— Собака есть собака, — бубнил Валерка, — она очень умная, Сильва.

— Сильва-то умная, — пропела Катаюмова, — а ты на собаку надеялся. Разве собака нашла того, кто писал записки?

— Ну, не собака, — согласился Валерка, — а все-таки.

Сильва неслась все быстрее.

*  *  *

Сильва несется мимо аптеки, мимо молочной, булочной, мимо детского сада, куда еще не так давно ходил Борис. Потом она сворачивает во двор, они еле поспевают за ней. Впереди собака, за ней, крепко держась за поводок, Борис. Потом дед, Костя, Катаюмова, Валерка, Муравьев.

Муравьев запыхался, а дед нисколько.

— Спортом надо заниматься, сколько тебе твержу, — говорит ему дед тихо.

Вся компания останавливается перед знакомой дверью, обитой черной клеенкой. Муравьев вопросительно смотрит на деда.

— Звони, звони, — кивает дед.

Старый учитель почти сразу отпирает дверь. Странно, но он нисколько не удивлен, он смотрит на всех весело, и его круглая блестящая голова тоже выглядит очень весело.

— Прошу, проходите, — говорит он, — я вас ждал.

Они сидят в комнате, а Сильва, конечно, бегает туда-сюда.

— Ну, что скажете? —Учитель обводит их взглядом. — Юра, планшет, я вижу, уже у них.