— Да нет, в научно-перспективную, — ответил я, не моргнув и глазом, хотя в объявлении ничего подобного написано не было.

— Ну что ж, дело хорошее, — солидно сказал Чип. — Но там, наверно, конкурс обалденный. Плюс еще блат.

— Поглядим, — ответил я, и мы пошли вместе к дому.

О Бурунди я ему не стал напоминать: мелочи жизни.

3

Я был уверен, что мама заинтересуется объявлением: во-первых, интернат, бесплатное питание — значит, с деньгами станет полегче, во-вторых, спецшкола — это уже почти профессия. А в-третьих — может быть, без меня ей удастся устроить свою личную жизнь.

Это в-третьих маму очень беспокоило:

— Кому я, немолодая, да еще с довеском, теперь нужна?

С довеском — в смысле со мной. Еще одна родительская горбушка.

Мама вернулась в половине шестого. Работала она совсем близко, ее киоск находился в пяти минутах неспешного хода от дома.

Впрочем, со словом «киоск» мама была решительно не согласна:

— Какой киоск, зачем ты говоришь «киоск»? Люди подумают, что я сижу в чулочном ларьке. А у меня не ларек, у меня целый магазин, теплое капитальное помещение. Три отдела: книги, периодика и филателия.

Однако для жителей нашего района это был просто газетный киоск.

Закрывалась мама в пять и по дороге еще успевала забежать в гастроном и на базарчик возле универсама.

— Да, интернат — это, конечно, хорошо, — сказала она задумчиво. — Спецодежду выдадут, постельное белье будут менять… А далеко этот интернат?

В объявлении ничего об этом не было написано.

— Где-нибудь за городом, — ответил я наугад. — Типа лесной школы.

— И что ж, ты все время там жить будешь? — допытывалась она. — А я тут одна?

— Ну, мама, ну что ты, на самом деле! Бесплатное питание, уклон по выбору, санаторный режим. Чего еще надо?

— Не отпущу я тебя, — сказала она решительно. — Без зимнего пальто… старое ты совсем износил… Не отпущу!

Но я уже наверняка знал, что отпустит.

Когда мама начинает решительно говорить «нет» — значит, она уже согласна.

— Зима не скоро, — ответил я. — А кроме того, надо еще поступить.

— Не примут тебя, — сказала мама со вздохом. — Ты же у меня отстающий.

Мне стало скучно. Что такое, на самом деле? "Ты же у меня припадочный".

"Меньше бы разводилась, — подумал я, — тогда никто бы и не отставал".

Но вслух сказал другое:

— Чего там гадать? Сейчас пойду и позвоню. И всё узнаю.

— Так вечер уже!

— Ничего, попробую.

Какой-то странный зуд меня охватил:

"Ох, не упустить бы! Ох, как бы не опоздать"

И, не слушая, что мама кричит мне вдогонку, я схватил учебник истории и побежал на улицу. Телефона у нас тогда еще не было.

4

А, между прочим, напрасно я не слушал маму: она кричала мне, чтобы я взял жетон. В те времена у нас в городе звонили по жетонам.

В кабине автомата я поставил учебник на полочку, снял с рогульки трубку, прижал ее плечом к уху, пошарил по карманам, но ничего, кроме размякшей ириски, не обнаружил. Ириска — она была тоже не лишняя, однако для телефона-автомата совсем не годилась.

Вот тут бы очень кстати оказался Чиполлино, у него жетончик всегда найдется: сын готтентота Навруцкого регулярно звонил домой и докладывал родителям о своем местопребывании.