Он покачал головой, как будто извиняясь перед ней. – Я верил в то, во что вы верили, – сказал он.

– Тогда ты был так же глуп, как и я, – мягко сказала Марит.

– Вы поверите ее слову больше, чем моему? – раздраженно спросила Рана Галион.

– Это будет решать Сенат, – сказала Сири. – Эти студенты, без сомнения, будут свидетелями. Они уже исключены, поэтому они безусловно будут в нашем распоряжении.

– Исключены? Я так не думаю, – сказал Гиллам. – Я хочу поговорить со своим отцом!

– Твой отец может не захотеть говорить с тобой после того, как узнает, что ты пытался подтолкнуть его на убийства, – сказал Оби-Ван.

– Откуда такая ложь, – спросил Гиллам. – Я едва сбежал от своих похитителей. Она похитила меня!- взвизгнул он, указав на Рану Галион.

– Щенок! – закричала Рана.

Ферус вынул датапад Гиллама. – Может, ты еще раз подумаешь, о чем говоришь, Гиллам. Узнаешь это?

Гиллам побледнел, но только на мгновение. – Я не знаю, о чем он говорит. Я даже не знаю, кто он. Я никогда не видел этот датапад. Он, без сомнения, просто очередной завидующий студент.

– Нет, он Джедай, – сказала Сири.

Гиллам встревожился. – Он тоже Джедай?

– Они повсюду, – ошеломленно сказал Тула.

– Я никогда не представляла, сколько же ты лжешь, – сказала Марит Гилламу. – Для тебя дыхание и ложь – одно и тоже. Эта команда никогда не была наша. Она не была способна объединять вместе, чтобы делать что-то хорошее. И это все ты. И если ты думаешь, что остальные собираются поддержать твое вранье, то ты не только лгун, но еще и сумасшедший. Как ты сказал, Гиллам, у нас нет ничего, чтобы проиграть.

– Истинная правда. – сказал Зи, а Тула кивнул.

Гиллам выглядел взволнованным. Он открыл рот и затем плотно закрыл. И, скрестив руки на груди, повторил. – Я хочу видеть своего отца.

– Ты скоро его увидишь, – сказала Сири. – Мы берем вас всех на Корускант. Власти Сената разберутся в этом беспорядке.

Сири увела протестующую Рану Галион прочь. Ферус сопровождал команду к открытым дверям ангара.

Оби-Ван остался наедине с Анакином. Наконец выпало время поговорить со своим падаваном. И все же он не мог найти правильные слова. Он знал, глядя на нетерпеливое лицо падавана, что Анакин действовал от чистого сердца. Если Оби-Ван видел тень на этом сердце, он знал, что она причиняла боль его падавану. По-любому, Анакин был все еще мальчиком. Ранимым, любящим, взволнованным мальчиком с великим даром, который он полностью не понимал.

Еще он был также молодым человеком, почти взрослым, который мог причинить большое зло. Другим, да. Но больше всего, себе.

– Они собирались совершить набег на Андару, – сказал Анакин, устав от молчания Оби-Вана. – Но сначала они собирались убить меня…

– Я знаю, – сказал Оби-Ван. – Все это было на датападе Гиллама. Ты бы знал это, если бы искал Феруса.

Анакин вспыхнул. – Я не знал, где он был.

– Ты не искал.

– Я предполагал, что он был на Лерии или Андаре. Я думал, что тайная команда знала, где он…

– Ты даже не искал! – закричал Оби-Ван. – Твой товарищ Джедай пропал, и ты даже не искал!

– Я думал, что лучше будет оставаться под покрытием, – сказал Анакин. Он был удивлен резкостью Оби-Вана. Оби-Ван никогда не поднимал на него голос. – Я проник в команду. Я думал, что лучший шанс найти и Гиллама и Феруса еще представится.

– Ты хотел участвовать в набеге, который бы начал войну, – продолжил Оби-Ван.