Четыре недели работа служила ей наркотиком, притупляющим страдания. И сейчас она ухватилась за это последнее средство, отвернулась от птицы, покрепче сжимая фотокамеру озябшими руками.

Деборе Сент-Джеймс заказали сделать серию фотографий: местности, вдохновлявшие писателей и поэтов. С конца февраля она успела объехать Йоркшир по следам сестер Бронте, побывала в Понден Холле и в Хай Уитенс; запечатлела воспетое Бордсвортом аббатство Тинтерн при свете луны; не пропустила мол Кобб в Лайме, откуда упала Луиза Мазгроув, ни зал для питья воды в Бате, где встречались другие герои Джейн Остен; бродила по полям близ Эшби де ла Зуч, еще помнившим сражения, перекроившие историю Англии.

Везде, где она побывала, сам пейзаж и связанное с ним произведение литературы вдохновляли работу Деборы. Но сейчас, осматривая местность, где ей предстояло закончить съемки, выделив взглядом два объекта возле самой церкви– несомненно, те самые надгробья, ради которых она сюда и явилась, – Дебора почувствовала в глубине души легкое недовольство. Господи, как же ей удастся придать поэтический облик столь заурядному сооружению?

Оба надгробья были похожи, как близнецы, – замшелые плиты, положенные на кирпичное основание. Внимание привлекали разве что надписи, оставленные за двести лет посетителями, многие из которых не поленились нацарапать свое имя на камне. Вздохнув, Дебора отступила еще на шаг, всматриваясь в церковь.

Да, и здание особенно живописным не назовешь. Два совершенно разных архитектурных периода боролись в этой постройке, то отрицая друг друга, то сливаясь воедино. Строгие оконные проемы XV века в стиле Тюдор, утопающие в выцветшей кирпичной стене, соседствовали со стрельчатыми арками из древнего кремня и известняка нормандского периода. Раздражающее отсутствие художественной цельности.

Дебора продолжала хмуриться. Это провал! Она вытащила из сумки с камерой рукопись книги, написанной кембриджским профессором, которую и должны были иллюстрировать фотографии. Разложив несколько листов на надгробье, венчавшем могилу Томаса Грея, Дебора просмотрела не только «Элегию, написанную на сельском кладбище», но и профессорский комментарий. Ее внимание привлекла одиннадцатая строфа стихотворения. Сосредоточившись, проникаясь пониманием, Дебора перечитала:

Вотще над мертвыми, истлевшими костями

Трофеи зиждутся, надгробия блестят;

Вотще глас почестей гремит перед гробами —

Угасший пепел наш они не воспалят.

<Здесь и далее – в переводе В. А. Жуковского.>

Подняв голову, она увидела кладбище таким, каким описывал его Томас Грей: теперь она знала, что ее фотография должна отразить простоту и ясность жизни, что именно это поэт пытался передать своим читателям. Убрав бумаги с надгробья, Дебора принялась расставлять треножник.

Ей не потребуется никаких уловок, никаких ухищрений мастерства – простая фотография, свет и тени, правильно рассчитанный угол и глубина передадут невинную прелесть вечернего сумрака. Дебора старалась сфотографировать все небогатые подробности этого клочка земли, где спали вечным сном деревенские предки Грея. Напоследок она сфотографировала и тис, давший тень поэту, писавшему под ним эти строки.

Завершив работу, Дебора отошла от камеры и посмотрела на восток, в сторону Лондона. Да, больше оттягивать встречу нельзя. Нет больше никаких причин медлить вдалеке от дома. Но ей требовалось как-то приготовиться к свиданию с мужем. Чтобы укрепить свой дух, Дебора решила зайти в церковь.