– Это не то, что вы думаете, – сказал Кервин Квирт. – Они невежественны, да, но не бесчувственны. Они пытались ей помочь. Они же не распознали, к какому виду она принадлежит!

– Как можно не распознать это? Как? – вскричал Финтан. – Ее одежда, орнамент, украшения, сам фенотип…

– Это вы знаете фенотипы всего, что плавает в Аске! Вы! Не требуйте этого от детей, – сказал куратор.

Финтан почесал грудь под рубахой, еще раз обвел всех взглядом и, тяжело ступая, ушел обратно в дом.

– Ну вот. Все хорошо, – сказал Кервин Квирт, когда первокурсники окружили его, как воробышки. – Этот колодец очень глубокий, он сообщается с рекой. Она уже в Аске. Вам следует знать, что подводный мир Аска… чрезвычайно разнообразен.

– Я не понял, если кто‑то тонет, вытаскивать его или нет? – хмуро спросил Дилан.

– Да, – нетерпеливо сказал куратор, – если у него есть легкие.

* * *

По субботам после уроков в кабинете Рианнон на башне Парадоксов собирался факультатив по хоровому пению. Там встречались все, кто умел петь и кто хоть что‑то понимал в музыке. Рианнон играла на арфе, Дилан – на скрипке, Морвидд – на гобое, а Кервин Квирт – на валлийском рожке. Уже третью субботу они разучивали церковный хорал Антонио Сальери, причем после долго не расходились, горячо обсуждая, как переложить музыку Сальери для арфы, скрипки, гобоя и валлийского рожка. Вот и сейчас все склонились над желтоватыми нотными листами, – Рианнон постаралась и извлекла для них из недр библиотеки чуть ли не оригинал рукописи Сальери, – и, перебивая друг друга, до самого заката обсуждали, как лучше сделать, пока наконец Дилан‑ап‑Гвейр из чистого озорства не переложил начало хорала на триольный ритм. Под это они станцевали степ, поглядели друг на друга и поняли, что пора расходиться.

– Позор, позор, – сказал задумчиво Кервин Квирт, прихватывая с собой пару нотных листов, чтобы подумать над ними на досуге. – Только если столкнетесь случайно где‑нибудь с Сальери, не рассказывайте ему, как все это звучит.

– Черт, боязно даже как‑то домой идти, – пожаловалась вскользь Керидвен, выходя вместе с Морвидд и Кервином Квиртом. – У меня там мышь. Доктор Квирт, а что делают, когда мышь?..

– Вы позволите, я зайду к вам? – попросил Кервин Квирт.

И они, не переставая спорить о хорале, точнее, о том, как бы не очень сильно испортить его своей трактовкой, направились втроем в комнату Керидвен.

– Я тут ее задвинула тумбочкой, – оживленно объяснила Керидвен куратору и опасливо указала на тумбочку в углу.

Кервин Квирт засучил рукава, отодвинул тумбочку, открывшую вход в нору, с видом знатока присел перед норой на корточки, накрошил на пол хлеба и попросил не шуметь.

– Когда поджидаешь мышь, – объяснил он вполголоса, – самое главное – вести себя как можно тише.

Все затаились.

– А что, вы играли на валлийском рожке с детства? – шепотом спросила Керидвен.

– Да, – шепотом ответил Кервин Квирт. – Это почему‑то входило в одну обойму с дворцовым этикетом, геральдикой и бальными танцами.

– Вот это да! А откуда же вам удалось почерпнуть сведения о реальном мире?

– В детстве, – шепотом сказал Кервин Квирт, – родители привезли меня в эту школу, потому что много слышали о ней. По‑моему, слышали они о ней в основном от меня. У них почему‑то сложилось мнение, что это какой‑то пансион для наследников благородных семейств.