— Мне так грустно, — захныкала улитка, — останься со мной и утешь меня!

— К сожалению, не могу, — дружелюбно ответила Транквилла, — ведь я приняла твердое решение.

И с этими словами она продолжила путь, на сей раз в обратном направлении.

Шехерезада Горюновна еще долго-долго смотрела ей вслед глазами, полными слез, и беспрестанно шевелила усиками, словно бормоча заклинания.

И снова день за днем брела черепаха, теперь уже в другую сторону, по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и днем.

Наконец повстречался ей ящер Захариас Манернолапкович. Он лежал на теплом камне и дремал. Его богатый изумрудно-зеленый чешуйчатый наряд так и переливался на солнце. Когда черепаха приблизилась к нему, ящер открыл один глаз, прищурился и сонно, но деловито поинтересовался:

— Стой! Ты кто такая? Откуда идешь? Куда путь держишь?

— Меня зовут Транквилла Неуклюжевна, — ответила черепаха, — иду я от древней маслины к пещере нашего великого султана.

Захариас Манернолапкович широко зевнул.

— Ах так… И зачем же ты туда направляешься?

— Я спешу на свадьбу нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого, поскольку он пригласил на нее всех зверей и птиц, а стало быть, и меня, — пояснила Транквилла.

Тут Захариас Манернолапкович от удивления открыл второй глаз и надменно посмотрел на черепаху.

— И как же такой жалкий пылесос, — прогнусавил он спустя некоторое время, — собирается туда добраться?

— Шаг за шагом, потихонечку-помаленечку, — привычно повторила Транквилла.

Захариас Манернолапкович оперся на локти и забарабанил по камню коготками.

— Ну и ну, вот так вот, вразвалочку-вперевалочку, ты собиралась попасть на свадьбу, которую должны были отпраздновать неделю назад?

— А ее не отпраздновали неделю назад? — спросила Транквилла.

— Нет, — лениво протянул Захариас Манернолапкович.

— Прекрасно, — обрадовалась Транквилла, — значит, я поспею вовремя.

— Сомневаюсь. Как высочайший сановник двора великого султана официально заявляю: торжество откладывается. Лев Двадцать Восьмой неожиданно выступил войной против тигра Себулона Саблезубовича. Так что ты можешь спокойно возвращаться домой.

— К сожалению, не могу, — ответила Транквилла Неуклюжевна, — ведь я твердо решила погулять на свадьбе.

И с этими словами, не обращая больше внимания на ящера, черепаха потопала дальше.

Захариас Манернолапкович, задумавшись, уставился полусонным взглядом в одну точку, бормоча:

— Но ведь это спорный вопрос… безусловно, это спорный вопрос…

И опять несколько дней ползла черепаха по камням и корягам, песками и перелесками, ночью и при свете солнца.

Когда она пересекала каменистую пустыню, ей повстречалась стая воронов. Птицы сидели на ветках сухого дерева, нахохлившись и погрузившись в мрачные думы. Транквилла Неуклюжевна остановилась, чтобы справиться о дороге.

— Апчхи! — каркнул один из воронов, прежде чем она успела открыть рот.

— Будьте здоровы! — приветливо крикнула Транквилла.

— Я не чихнул, — пояснил ворон, — а только представился. Перед вами мудрец Апчхи Халеф Хабакук.

— Прошу прощения! А меня зовут Транквилла Неуклюжевна, и я всего лишь обыкновенная черепаха. Не могли бы вы, мудрый Хабакук, подсказать мне, как пройти к пещере нашего великого султана Льва Двадцать Восьмого? Я, знаете ли, приглашена к нему на свадьбу.

Вороны обменялись многозначительными взглядами и откашлялись.