- Не боишься, что тебя в многоженстве обвинят?

- Кто? Парторганизации у нас давно нет.

- А твои генералы?

- Они будут завидовать.

В квартире Виктории после того, как была распита бутылка коньяка и секретарша сменила гнев на милость, разрешив ему остаться у неё ночевать, лежа в постели он вернулся к начатой в машине теме.

- Что ты скажешь, если я перееду к тебе насовсем?

- Ты серьезно?

- Вполне. С женой у меня давно разлад. Мы не только не понимаем друг друга, ненавидим. Надо разводиться.

Виктория словно замерла. Лежала минуты три неподвижно, затаив дыхание. Он не мешал ей осмыслить предложение.

- И так будем жить - губернатор с женой-секретаршей?

- Ну зачем же? Разве я не в состоянии тебя прокормить? Работу ты бросишь, университет - дело твое.

- Учиться я не брошу.

- И правильно, - одобрил Валунский. - Заканчивай университет, а там видно будет.

Виктория снова помолчала.

- Но жить губернатору в однокомнатной малометражке...

- Этот вопрос я тоже продумал. Квартира будет. Хоромы не обещаю, но две комнаты с холлом и лоджией получишь.

Виктория ласково потеребила на его груди волосы и крепко поцеловала.

21

Гусаров вернулся домой уже за полночь - засиделся с Навроцким в ресторане, обсуждая произошедшее, затем заехали к своим любовницам, и с ними ещё пировали несколько часов.

Несмотря на позднее время Светлана не спала, вышла ему навстречу и ошарашила вопросом:

- Куда вы дели Русанова Анатолия? Что с ним?

- Ты что, белены объелась? - возмутился отец. - Я должен следить за твоим возлюбленным?

- Не надо следить. Но вы заманили его на корабль, и он из плавания не вернулся.

- А кто тебе сказал, что его брали в плавание?

- Ты же сам сказал, что видел его на корабле и что он не журналист, а мент.

- Правильно, говорил, - согласился отец. - Но только мы с тобой уехали, Русанов, или как там его, сошел с корабля.

- Неправда! - в отчаянии воскликнула Светлана. - Я целый день ему звонила, не отвечает. Значит, он не сошел с корабля.

- Значит, он уехал к другой женщине, - уже со злостью ответил отец. Ты исключаешь такую возможность?

- Исключаю. Он не такой прелюбодей, как некоторые...

- Ты забываешься, дочь! - резко прервал её Гусаров. - Я не обязан давать тебе никакие отчеты. Тем более о твоих сомнительных знакомых. Ты должна не о нем беспокоиться, а об отце, вокруг которого плетут интриги и расставляют всякие ловушки, чтобы посадить за решетку.

- Надо жить честно, тогда и бояться не придется.

- Много ты понимаешь. Это коммунисты для дураков придумали моральный кодекс, а сами врали без оглядки, брали взятки, пьянствовали, распутничали.

- Так ты от коммунистов унаследовал эти пороки? - съязвила дочь. - Но я знала и честных коммунистов. Тогда не было такого бардака, зарплату платили вовремя. А ты - мэр города, хозяин. А что делаешь для города, для своего народа?

- Ты стала агрессивная и злая, Светлана. Пора тебе замуж.

- Может, ты мне и мужа нашел?

- Родителям не безразлична судьба детей. Это ты идешь на поводу у моих врагов, а я хочу, чтобы ты была счастлива.

- И кем же ты решил меня осчастливить?

- Не иронизируй, я серьезно. Знаешь помощника Навроцкого Бурова?

- Не знаю, но видела. Самодовольная и бандитская рожа, как и у его командира. А как говорят, скажи мне, кто твой товарищ, я скажу, кто ты. Нет, милый папочка, подыщи этому доблестному офицеру другую партию. О Русанове ты, конечно, правду не скажешь. Но знай, если что с ним случилось, я молчать не стану.

Их громкий разговор разбудил мать. Она вышла из спальни заспанная, растрепанная, в длинном хлопчатобумажном халате, вылинявшим от стирки и протертым чуть ли не до дыр рукавами.