- Я так напугалась, - призналась девочка, по взрослому прикладывая к его лбу свою маленькую холодную ладошку. - И температурка у вас спала, значит, дело пошло на поправку. Сейчас я вас лекарством напою.

Она вышла в другую комнату и принесла оттуда в стакане желтоватую жидкость. Анатолий попытался подняться, но она с улыбкой погрозила ему пальцем.

- Нельзя, однако. Еще рано.

Сунула руку под голову, приподняла и поднесла стакан к губам. Анатолий с наслаждением стал пить сладковато-горькую, пахнущую непонятными травами жидкость. Выпил до дна и попросил еще.

- Совсем хорошо, однако, - радостно заключила девочка. - Кушать мало-мало хочется?

- Есть малость, - согласился Анатолий, ощущая появившееся внутри чувство голода. - Тебя как зовут?

- Лана, - сказала девочка. - А вас?

- Меня Анатолий. Анатолий Васильевич. Давно я у вас?

- Вторая неделя, однако. Совсем плохой был. Отец в море нашел. Замерзал мало-мало. Я отогревала. Воспаление легких был. Отец лечил. Теперь совсем хорошо. Сейчас кормить буду, потом ещё лечить.

- А где отец, мать?

Отец рыбу ловит, мать нет, умер.

Она путала иногда падежи, говорила с присущим нанайцам акцентом, но это украшало её речь, придавало ей особую нежность.

Лана ушла на кухню, и до Анатолия донесся запах зажженной горелки. Пока она готовила ему еду, он обдумывал сложившуюся ситуацию. Значит, его выловил в море нанаец, привез домой и вместе дочкой выходили. А где же его вещи? Он ощупал себя, на нем под одеялом был махровый халат. И все. Даже трусов не было.

"Я отогревала", - вспомнились слова Ланы. Значит, ему не снилось, что рядом лежал кто-то, отогревая его своим телом? Неужели Лана? - со стыдом и страхом подумал он.

Раньше он слышал от кого-то или читал где-то - полузамерзших отогревают живым человеческим телом. Неужели нанаец не пожалел дочку? Ведь она сама могла простыть и заболеть. А возможно он сам ложился ко мне?.. Вероятнее всего. Эта мысль несколько успокоила его.

Лана пришла минут через пятнадцать, неся в тарелке ароматный бульон, наполнивший комнату запахом укропа и рыбы.

- Уху будем кушать, - сказала девочка. - Много рыбий жир, витамины, лекарства. Скоро будешь поправляться, крепким, здоровым будешь. - И стала его, как младенца, кормить из ложки.

Он и в самом деле пошел на поправку, коль с аппетитом стал уплетать уху с мелкими кусочками рыбы.

- А хлеба, можно хлеба? - напомнил он.

- Хлеба, однако, нельзя. Надо лечить мало-мало. Завтра будет хлеба.

Что ж, и на этом спасибо, мысленно поблагодарил Анатолий, доедая уху.

Лана вытерла ему полотенцем губы и отнесла на кухню посуду.

- Теперь снова лечить будем, - сказала, с лукавой улыбкой поглядывая на него. Но, чувствовалось, чего-то побаивается, не решается приступить к процедуре. Скорее спросила, чем сказала утвердительно: - Мало-мало погреть надо. - Осторожно приподняла одеяло, просунула руку под халат, провела ладошкой по груди, по животу. - Хорошо, совсем хорошо. - Коснулась голеней. - А здесь не совсем хорошо. - Подержала руку чуть выше колена. По-нанайски лечить будем. Знаешь... знаете как?

Анатолий помотал головой.

- Не боись, это не страшно и не плохо. - И стала раздеваться до гола, складывая одежду рядом на спинку стула. Юркнула к нему под одеяло, распахнула на нем халат. Плотно прижалась своим маленьким, худеньким тельцем к его телу.

Он вначале оторопел от неожиданности, окаменел от ощущения женщины, хотя это была ещё не женщина, ребенок. но её уже налитые женским соком маленькие груди с острыми сосками, упершиеся ему в живот, словно обожгли его, воспламенили кровь во всем теле; загорелось лицо, кончики пальцев рук, и огонь побежал вниз, к животу, ещё ниже. И боль, которую он чувствовал час назад, исчезла, вместо неё телом завладело желание.