– На кого из родителей ты больше похожа?

– Что? – Я не сразу поняла. Взгляд сам собой возвращался к девушке, пришлось усилием воли зажмуриться. Ясно, почему Догерти так на меня таращился, даже ушами шевельнул. – Нет. На маму. Не потому что отец гулял и… Нет.

Фрэнк пожал плечами:

– Ладно, не попал.

– Говорят, у каждого из нас где-то есть двойник, – шепнул мне в самое ухо Сэм. Он стоял ко мне вплотную. Лишь спустя миг я поняла, что он готов меня подхватить на лету, если я вдруг упаду.

Я не из тех, кто чуть что падает в обморок; я изо всех сил закусила губу, и резкая боль вернула меня на землю.

– Она что, без документов?

Ни Фрэнк, ни Сэм не торопились отвечать, и я поняла: что-то не то. Черт – сердце ухнуло в пятки, – кража личных данных! Я не знала толком, как это делается, но один взгляд на меня плюс немного фантазии – и эта девушка могла бы жить под моим именем и набрать кредитов на “БМВ”.

– При ней был студенческий билет, – сказал Фрэнк. – В левом кармане пальто – брелок с ключами, в правом – фонарик, в правом переднем кармане джинсов – бумажник. Двенадцать фунтов с мелочью, банковская карта, пара старых чеков и вот это. – Из стопки у входа он выудил прозрачный пакетик для вещдоков и вложил мне в ладонь.

Студенческий билет Тринити-колледжа – пластиковый, со штрих-кодом, не заламинированная бумажка, как в свое время у нас. Лицо на фото казалось лет на десять моложе того, что в углу – бледного, изможденного. Девушка улыбалась мне с карточки моей же улыбкой, на ней была полосатая кепка-восьмиклинка, и в голове пронеслось: никогда у меня такой не было! Или все-таки была? Когда же? Повернувшись спиной к остальным, я поднесла карточку к свету, сделав вид, будто пытаюсь разобрать мелкий шрифт. Мэдисон, Александра Дж.

Через миг я все поняла: это наших с Фрэнком рук дело. Это мы создали Лекси Мэдисон, собрали по косточкам, дали ей имя, и на несколько месяцев она обрела плоть и кровь, а когда от нее избавились, ей захотелось жить дальше. Четыре года спустя она возродилась из недр земли и ночных ветров, призвала нас сюда – вот, полюбуйтесь, что вы натворили!

– Что за черт… – сказала я, отдышавшись.

– Когда здешняя полиция засуетилась и пробила ее по базе, – объяснил Фрэнк, – имя всплыло с пометкой: если с этой девушкой что-нибудь случится, срочно позвонить мне. Я в свое время не стал ее удалять из базы – думал, пригодится когда-нибудь. На всякий случай.

– Да уж, – отозвалась я. – Вот именно. – Я смотрела на тело, твердя про себя: это не голем, это мертвая девушка, настоящая, живая, если можно так выразиться. – Сэм, – спросила я, – что нам известно?

Сэм испытующе оглядел меня и, убедившись, что ни кричать, ни в обморок падать я не собираюсь, кивнул. Он понемногу приходил в себя.

– Белая женщина, – начал он, – двадцати пяти – тридцати лет, одиночное ножевое ранение в грудь. Купер говорит, смерть наступила около полуночи, плюс-минус час. Точнее не определить, мог повлиять шок, перепады температуры, физическая нагрузка перед смертью и тому подобное.

Я, в отличие от многих, с Купером в добрых отношениях, но на этот раз к лучшему, что мы с ним разминулись, слишком уж тесно в коттедже, слишком много шума, топота, любопытных взглядов.

– Убита здесь? – спросила я.

Сэм мотнул головой:

– Неизвестно. Подождем, что скажут криминалисты, но ночью шел дождь и почти все смыл – не найти ни следов на тропинке, ни крови, ничего.