– Возможно или невозможно, сам разберусь. Может, и невозможно, кто его знает, по ходу дела соображу. Что еще?

Сэм смотрел вдаль, спрятав руки в карманы, – предоставил мне решать.

– А еще, – продолжала я, – это, мягко говоря, бессовестно. У этой девушки наверняка есть семья, друзья. Ты хочешь им объявить, что она жива-здорова, надо только подлатать маленько, – а она лежит на столе в морге, и Купер ее потрошит? Боже, Фрэнк!

– Она жила под чужим именем, Кэсс, – резонно заметил Фрэнк. – Думаешь, она поддерживала связь с семьей? Пока мы их разыщем, все будет кончено. Они и не заметят подмены.

– А ее друзья? Полицейские сказали, она жила с компанией студентов. А вдруг у нее парень есть?

– Те, кому она дорога, – возразил Фрэнк, – захотят, чтобы мы отыскали убийцу. Любой ценой. Я бы на их месте так и хотел. – Он выпустил в небо струйку дыма.

Сэм повел плечами – видно, решил, что Фрэнк просто умничает. Но Сэм никогда не был агентом, ему неоткуда знать, что агенты – особого склада люди, на все пойдут, станут рисковать собой и другими, чтобы взять преступника. Спорить с Фрэнком толку не было, он говорил чистую правду: если бы его дочь убили, а полиция от него скрыла, чтобы найти подонка, он бы и слова не сказал. Вот один из главных соблазнов в работе агента – безжалостность, вседозволенность; мощная штука, запросто может вскружить голову. Это одна из причин, почему я ушла.

– А потом? – спросила я. – Когда все кончится? Скажешь им: “А, кстати, забыли вас предупредить, это была подсадная утка, а подруга ваша уже три недели как умерла”, да? Или мне оставаться Лекси Мэдисон до самой смерти?

Фрэнк задумался, щурясь от солнца.

– Рана твоя может загноиться, – оживился он. – Попадешь в реанимацию, врачи сделают все возможное, но даже современная медицина бывает бессильна.

– Интересное кино! – воскликнула я. Казалось, в то утро это был мой ответ на все. – С чего ты взял, будто это хорошая мысль?

– Чем же она плоха? – спросил Фрэнк. – Ну же, валяй!

– Для начала, – вмешался Сэм, – это чертовски опасно.

Фрэнк поднял бровь, повернулся ухом к Сэму и заговорщицки мне улыбнулся. Я забыла на миг, где нахожусь, еще чуть-чуть – и улыбнулась бы в ответ.

– Вдобавок, – сказала я, – все равно время упущено. Бёрн, Догерти и этот, с собакой, уже знают про мертвую девушку в коттедже. Стоит тебе захотеть, и всем троим рты заткнешь? Этот, как его, уже на весь Уиклоу наверняка растрезвонил.

– Его зовут Ричард Дойл, и рот никто ему не затыкает. Как только освободимся, зайду к нему и скажу: спасибо, вы спасли этой девушке жизнь. Если бы не вызвали нас сразу, могло бы кончиться трагедией. Он герой, пусть хоть на весь мир объявит. А Бёрна ты, детка, видела. На довольного представителя нашей славной братии он не похож. Если попрошу его держать язык за зубами, а взамен посулю перевод, он и сам будет молчать, и Догерти молчать заставит. Что еще?

– А еще, – сказала я, – смысла в этом ни на грош. Сэм расследовал десятки убийств и почти все раскрыл без фокусов. А такой трюк подготовить – это работа на несколько недель…

– На несколько дней, – поправил Фрэнк.

– …а за это время Сэм найдет убийцу. Если ты ему не испортишь дело, объявив, что никакого убийства не было. Пустая трата времени – твоего, моего и не только.

– Тебе это помешает? – спросил Фрэнк у Сэма. – В теории.