– Как в игре «Правда или риск», только без риска?

Изабель сглотнула, но все же смогла сохранить внешнее спокойствие.

– Вовсе нет. Я никогда не говорила, что не готова идти на риск.

Джереми очень хотелось, чтобы Изабель пошла на риск и поцеловала его, однако он мысленно сделал себе предупреждение: «Притормози, дружище». По характеру он был бесстрашен, а вот с женщинами предпочитал не спешить. С некоторых пор. Ему нравилось их общество, однако один раз он уже обжегся. После мучительного брака и отвратительного развода он научился осторожности, хотя временами ему приходилось напоминать себе об этом.

И все же ему не хотелось тратить вечер на размышления о своих прежних ошибках. И совсем не хотелось быть сдержанным с Изабель. Темноволосая, с безупречной кожей и теплыми карими глазами, она пленяла его своей красотой. А своим поведением она кардинально отличалась от всех – от мужчин и от женщин. Кто согласился бы пойти в бар в розовой шелковой пижаме и таком же розовом халатике? И при этом чувствовал бы себя вполне комфортно? А ее предложение отказаться от попыток произвести впечатление друг на друга? Для Джереми это было как глоток свежего воздуха. Если бы он заговорил о своей работе, у него случился бы стресс. Особенно после встречи, состоявшейся в этом баре всего час назад.

– Боюсь, в последний раз я играл в «Правда или риск», когда был подростком, – признался он.

– Я тоже. И почти все риски включали поцелуи. – Она как будто прочитала его мысли. – Но ведь мы уже не подростки, правда? – добавила она.

– Я точно нет. В этом году мне исполняется сорок. – Джереми откашлялся. Он всегда был готов к возражениям. Будучи юристом, он имел в этом огромный опыт. – Тогда ладно. Предлагаю перейти на «ты». Расскажи мне о себе что нибудь такое, чего никто не знает.

Изабель улыбнулась, помешала свой коктейль.

– На это может уйти вся ночь. У меня множество секретов. – Она склонила голову набок и провела пальцем по выступающей ключице.

Больше всего на свете Джереми хотелось выведать у нее главный секрет: а что там под пижамой. Ему хотелось узнать, что она за человек, как она целуется. Каково это будет, если ее обнаженное тело прижмется к его.

– А ты расскажи мне о трех вещах, которые характеризуют тебя как человека. Три вещи, в которые ты веришь.

Изабель, кажется, глубоко задумалась.

– Ладно. Я верю, что для лжи никаких веских оснований не бывает, но это не означает, что человек должен признаваться во всем. Я верю, что хороший сон решает многие проблемы. И я верю, что любовь – это единственное, что может спасти человека.

– Серьезно? – Последние слова показались Джереми излишне оптимистичными, однако он напомнил себе, что у него есть все основания, чтобы закатывать глаза, когда кто то заговаривает о любви.

– Как я уже сказала, двум абсолютно чужим людям не повредит немного жестокой правды. Так что мне остается только стать до нелепости открытой и излить свою душу.

– Ты психиатр, да? Одна из тех, кому платят по сотне долларов в час за то, что ты заставляешь людей признаваться в своих самых унизительных поступках?

Изабель покачала головой.

– Эй, это против правил. Мы же договорились: ни слова о работе.

– Значит, я прав. Ты психиатр.

– Нет, ты не прав. – Она лукаво посмотрела на него. – Но ты и не не прав.

Джереми от души расхохотался. Изабель виделась ему загадкой, которую надо решать постепенно, слой за слоем… Он подозревал, что нашел бы в ней множество сюрпризов.

– Ну а теперь ты наверняка хочешь услышать о моих трех правдах, да?

– Это было бы справедливо.