Это был буххшо.

Злой дух, Зеленый Охотник, которого колдуны-Каратели используют для облав на нечисть. Если буххшо встанет на чей-то след, то не сойдет с него, пока не догонит жертву и не сожрет ее. Если не дать буххшо следа, то он начнет громить все вокруг.

Убить его невозможно. Единственный вариант – как следует спрятаться и подождать, пока он выдохнется. Через несколько часов силы выпущенного буххшо иссякают, и он превращается в камень, покрытый мхом. Вот только не все выдерживают несколько часов.

На крыльцо «Жухлых яблочек» выскочила целехонькая Андрис Йоукли. Инвернесс, судя по всему, уже скрутил студентов в доме – заклинания сменились руганью.

– Что это вырвалось?! – непонимающе крикнула Андрис, поправляя очки на лбу.

Буххшо был с другой стороны дома от нее.

– Продолжайте арест! И не ждите нас! – приказал Полынь, и мы с ним наперегонки сиганули к Зеленому Охотнику, как раз расправляющему плечи, хищно поводящему головой в поисках жертвы.

Его рога возвышались над крышей фермы.

– Не вздумай дать ему свой след, малек! – рявкнул на меня Ловчий и на полпути отнюдь не по-джентельменски спихнул меня в придорожный овраг.

– Все равно же вместе разбираться будем! – взвыла я оттуда.

Но было поздно.

Полынь уже выскочил перед буххшо, и два желтых глаза сфокусировались на Ловчем. От Зеленого Охотника к нему протянулся будто бы луч из частичек мха, и Полынь охнул, сгибаясь пополам.

А потом развернулся и бросился прочь.

Я выбралась из оврага аккурат в нужный момент, чтобы присоединиться к нему в новом забеге – на сей раз от чудовища.

Деревья ломались у нас за спинами, птицы вспархивали из кустов, испуганные приближением буххшо. Рассветное солнце – нежно-розовое – в такой атмосфере казалось скорее зловещим.

– Нам надо где-то спрятаться! – крикнула я. – Эта штука бегает явно быстрее нас!

И впрямь: каждый тяжелый шаг буххшо, от которого подрагивала земля, соответствовал пяти нашим.

– Идеи? – скрипнул зубами Полынь и, обернувшись, кинул в охотника сильнейшее боевое заклинание Бо́остова. Ноль эффекта, хотя он попал прямо в грудь монстра.

По лицу, шее и рукам Внемлющего бежали всполохи травянистого цвета, а одежда медленно зарастала островками мха: это была сеть, брошенная буххшо, которая сейчас, насколько я знала, доставляла Полыни необъяснимую ноющую боль в груди. И вызывала тоску и тревогу, подбивающую жертву Зеленого Охотника на то, чтобы самостоятельно сдаться буххшо. Ешь меня, ешь скорее.

– Либо Фиалковое ущелье, – на ходу мучительно прикидывала я, – либо Роща Любовников!

– Роща! – решил Полынь.

Мы перепрыгнули через узкую речку, пронеслись галопом мимо одинокого лесного трактира – выглянувшая в окно хозяйка завизжала, – вскарабкались на косогор и чуть ли не кубарем скатились оттуда в величественную рощу деревьев лоори.

Она и называлась Рощей Любовников.

Лоори – лиственные деревья, которые почти дотягивают до размера секвой. А еще у них есть удивительный эффект: если в кроне лоори оказываются два живых существа, которые касаются друг друга, то дерево прячет их, делая невидимыми и неслышимыми. Именно поэтому Роще дали такое романтическое название.

И она так хороша для пряток.

Мы двумя бешеными белками взлетели на ближайшее лоори – узловатое, с крупными листьями и нежно-голубыми цветами – и, пока буххшо топтал подходы к роще, судорожно вцепились друг в друга.

Буххшо подошел к дереву и разочарованно взревел, не почувствовав свою жертву. Потом встал навытяжку и замер, как на посту. Не то чтобы мы надеялись, что он уйдет, но поза Зеленого Охотника и тот факт, что его лицо находилось четко на уровне ветки, на которой мы спрятались, отнюдь не вселяли оптимизм.