Манро пожал плечами и повернулся к лошади, чтобы надеть уздечку.

– Главный зал в замке Ранкофф видал и не такое. Это не первая ссора между мужчинами под его крышей – и надеюсь, не последняя.

Тор промолчал в ответ. Ему и так пришлось несладко нынче утром. Голова буквально раскалывалась от боли. Финн с Олафом все еще храпели прямо на полу, но Тор проснулся с первыми лучами зари и больше не мог заснуть.

Он был растерян и не знал, как дальше быть. С одной стороны, ему хотелось растолкать братьев и немедленно вернуться на север, чтобы убраться подальше от Манро Форреста и привольной жизни в шотландских горах. Тор желал вновь оказаться в том месте на земле, к которому он привык и которое считал своим настоящим домом. Но с другой стороны, что-то… вернее, кто-то держал его здесь. И этим человеком был отнюдь не его отец.

– Я собирался сегодня утром прокатиться верхом. Кажется, денек будет погожий. Солнце светит вовсю.

Манро вопросительно взглянул на Тора поверх стенки денника: – Не желаешь составить мне компанию? Заодно я показал бы тебе, чем владеет наш клан.

Тор не спешил соглашаться. Массируя нывшие от боли виски, он размышлял о том, что прогулка верхом помогла бы справиться с похмельем. Кто знает, сколько еще будут отсыпаться его братья после вчерашнего? И чем прикажете ему заниматься все это время? Он нерешительно покосился в сторону соседнего денника. Манро стоял спиной к нему и затягивал подпругу на пони.

– Ну да, я проедусь с вами.

Манро повернулся, и Тор снова с раздражением заметил на его лице идиотскую улыбку!

– Ну, в чем дело? – сердито спросил он. – Что вы так на меня уставились?

– А ты не понял? Смотри, если так пойдет и дальше, ты сам не заметишь, как будешь коверкать английскую речь не хуже самого чистокровного шотландца!

Тор развернулся и протопал в другой конец конюшни, где стоял в деннике его жеребец.

Вскоре они скакали рядом, обозревая окрестности. Неброская красота вересковых пустошей и начинавших зеленеть горных лугов веселила душу. Тор и сам не заметил, как улучшилось его настроение от созерцания красот этого глухого уголка Шотландского нагорья, пока не тронутого растленным влиянием цивилизации. Несмотря на то, что повсюду еще лежал снег, в воздухе чувствовалось приближение весны. На южных склонах холмов уже были заметны небольшие островки свежей сочной зелени, там и сям пробивавшиеся сквозь бурую прошлогоднюю траву. На темных ветвях дубов набухли почки, а с вершин деревьев доносились неумолчные крики скворцов.

Там, где с террас недавно сошел снег, почва была еще влажной, но солнце уже успело подсушить ее настолько, что даже рослый норвежский жеребец мог пройти по ней, не боясь увязнуть. Тор и Манро сначала проехали на запад, а потом повернули на север. На лесной опушке они задержались, чтобы полюбоваться стадом пасшихся на лугу косуль. И хотя свежая дичь пришлась бы весьма кстати, поскольку за долгую зиму обоим успели прискучить вяленое мясо и солонина, у них не поднялась рука убить этих грациозных животных.

Отец и сын почти не разговаривали всю дорогу. Лишь изредка Манро указывал Тору на межевые знаки, отмечавшие границы его земель, да коротко рассказывал о каком-либо из их предков, присоединившем очередной клочок леса или пастбищ к владениям клана Форрестов. Единственным неприятным происшествием, едва не омрачившим это замечательное утро, была неожиданная находка, сделанная ими в лесной чаще. Всадники наткнулись на останки благородного оленя, убитого не более суток назад. Несмотря на это, на костях почти не осталось мяса, и скелет был обглодан практически дочиста – невероятное проворство для тех лесных тварей, что могли позариться на столь легкую добычу. И Манро, и Тор были опытными охотниками и не могли не обратить внимание на это странное обстоятельство.

– Как по-твоему… – начал было Тор, но тут же осекся, – то есть по-вашему, кто его прикончил? – Только теперь, после замечания Манро, он стал обращать внимание на свой характерный акцент, который он так быстро перенял у шотландцев.