— Вот и ладушки, — радостно произнес явно успокоенный Голованов. — Как говорится, вы — женщина и она тоже женского полу, вам и карты в руки. Кстати, что мы знаем о ней?

— Да, в общем-то, немного, — пожала плечами Ирина Генриховна. — Таня Савельева, девятнадцать лет. Студентка второго курса Полиграфического института. И… и все, пожалуй.

— М-да, не густо для серьезного разговора, — участливо вздохнул Голованов и тут же предложил: — Может, попытаться нарыть что-нибудь по ней? Чтобы знать, что за птица.

— Зачем? — удивилась Ирина Генриховна. — Забыли, что моей Нинке уже шестнадцатый пошел? И все их проблемы…

Она хотела было сказать, что проблемы подрастающих девушек — это все еще проблемы их матерей, однако вдруг резко оборвала себя на полуслове, как-то внутренне сжалась и чтобы только не встретиться взглядом с Головановым, отвела глаза в сторону. О проблемах семьи Турецких в «Глории» знали, а Всеволод Михайлович Голованов был другом Турецкого.

В салоне «шестерки» зависло молчание, которое нарушил все тот же Голованов. Он откашлялся, словно горло свое прочищал, и негромко спросил:

— Что, у вас действительно настолько все плохо? Господи, лучше бы он не спрашивал этого! Красивое лицо дернулось, Ирина Генриховна

закрыла глаза, и на нем застыла маска боли.

— Хуже некуда, — едва слышно прошептала она, почти не разжимая губ.

В салоне снова зависло тягостное молчание, которое вновь нарушил Голованов:

— Но ведь это… все это дикость! — почти орал он. — Дикость и… и дикость!

— Возможно, — устало вздохнула Ирина Генри-ховна, — возможно. Но… но я уже ничего поделать с ним не могу.

— Может, мне поговорить?

— Не надо, — качнула она головой. — И все на этом. Идемте. — И чтобы уже окончательно поставить точку: — Кстати, что с Агеевым? Второй день не вижу.

Голованов со скрытой неприязнью покосился на Ирину Генриховну. Оно, конечно, личные проблемы на первом плане, однако неплохо бы знать еще, по каким делам работают сотрудники «Глории».

Глава 3

У каждого детектива есть свои любимые и нелюбимые нюансы в работе. Как говорится, кто-то любит пиво с сушеной воблой, а кое-кто и коньячок с черной икрой. Однако, если иной раз утром не найдется пару стопок коньяка, то можно обойтись и той же водкой с пивом. Се ля ви, как говорят в Жмеринке, мол, наслаждайся тем, что Бог послал, и не ропщи на судьбу.

Филипп Агеев на судьбу не роптал, хотя уже второй день кряду, занимался тем, от чего уже давным-давно отвык — визуальной слежкой предполагаемого… А чего именно «предполагаемого», ему даже Голованов толком разъяснить не смог.

Неделю назад было совершенно нападение на журналиста довольно читаемой московской газетенки, в результате которого мужик оказался в реанимационном отделении Института имени Склифосовского. Пролом затылочной части черепа. Сначала все дружно завопили, что это нападение попахивает политическим заказом, мол, именно подобным образом власть освобождается от неугодных ей журналистов, но оказалось, что все гораздо проще. У Валентина Крайнова была похищена сумка, которую он вечно таскал с собой, и это нападение уже попало в разряд ограблений с причинением… Короче говоря, тридцатилетнего репортера, специализирующегося на «клубничке» и «жареных» темах, сначала ударили чем-то тяжелым по голове, судя по всему кастетом, после чего схватили лежавшую на правом переднем сиденье сумку и грабитель, решивший, видимо, поживиться за счет известного корреспондента, скрылся вместе со своей добычей в неизвестном направлении.