За столом у нас царит веселье, хотя обычно мама в таких случаях делала нам замечание:

— Когда я ем, я глух и нем!

Но мне это тоже нравится. Мальчишки сразу подтягиваются. Димка и думать забыл о том, чтобы капризничать. Я с грустью размышляю о том, что бедные дети не знают, каково это — завтракать за одним столом с взрослым мужчиной, который отвечает на все их вопросы и даже обещает не только весной взять теперь уже обоих мальчишек на ипподром, но и побывать с ними — не через три месяца, а завтра! — на стройке самого настоящего бассейна.

Я только открываю рот, чтобы сказать — а садик? Но потом вспоминаю, что завтра суббота. Значит, Михаил собирается заниматься с мальчишками и в свой выходной день?

От умиления, кажется, я готова расслабиться, но тут мой взгляд падает на кухонные часы.

— Быстро завтракать, — кричу я, — и одеваться. Мы опаздываем в садик!

Не слишком ли часто в последнее время?

Михаил и здесь не оставляет мальчишек вниманием. С его помощью Димка одет в две минуты, и его друг, по-моему, даже несколько досадует, что привык быстро одеваться сам.

Пока происходит эта суета, я успеваю позвонить Любаше и попросить ее через полчаса прийти в наш офис.

— Давай я мальчиков сам отвезу? — предлагает мне мой возлюбленный.

— А ты знаешь, где это?

— Если это садик «Степашка», то как не знать? — посмеивается он. — Ведь я же его и строил!

Остается лишь согласно кивнуть и не спеша проверить, как я одета и не забыла ли взять с собой ключи и мобильник.

Мальчишки усаживаются в джип и машут мне руками. Мордашки у них довольные, так что я поневоле вздыхаю: что поделаешь, если на всех не хватает нормальных отцов?!

Конечно, я не успеваю Михаилу объяснить, зачем тороплюсь в офис. Мне и в самом деле не терпится побыстрее начать свое расследование, но совсем не в такой последовательности, как советовал мне Найденов.

Я выбрала одного человека — Любашу, девушку, в которой уверена на сто процентов. Я просто не могу ошибиться, иначе тогда грош цена мне как педагогу. Эта девушка не может быть виноватой прежде всего по причине своей трепетной любви к «рукопашке». И она слишком порядочна, если можно быть порядочной слишком…

Вспоминается Любашина принципиальность в таких вопросах, в которых другие девушки могли спасовать или просто промолчать. Она никогда не боялась сказать в глаза любому самые нелицеприятные слова, если считала, что человек в чем-то виноват. На нее обижались, с ней мало кто дружил, но надежнее человека я все-таки не знала. По крайней мере среди спортсменов.

Надо же, в своей жизни я сталкивалась всего с двумя девушками по имени Любовь, но одна из них меня ненавидела и готова была сжить со свету, а другая — любила и была всегда честна со мной…

Именно с ней я решила посоветоваться, как провести свое собственное расследование.

— Это хорошо, что ты мне позвонила, — говорит Любаша, раздеваясь и без приглашения присаживаясь к столу в ответ на мой удивленный взгляд — девушка не из тех, кто злоупотребляет панибратством. — Давай между собой не церемониться, а? Мы же ровесницы, а наше положение, судя по всему, аховое.

— Пока не совсем, но я не могу не думать о том, что кто-то среди нас…

— Меня подозреваешь? — интересуется она совершенно спокойно, без тени обиды.

— Нет, не подозреваю, потому и позвала.

— Спасибо за откровенность. Это и в самом деле не я, но то, что кто-то из нас, я тоже уверена.