— Какой вандализм! — схватился за голову главный хранитель Федор Емельянович.

Тут сурового милиционера позвал эксперт.

— Официальное заключение дам позже, — сухо сказал он, — но могу поклясться: Роман не просто так, сам по себе задохнулся. Его сильно ударили по затылку и уже потом сунули в сундук. Поза трупа неестественная, так не лежат… когда хотят… Не смотри на меня так, ты тоже подумал: он там спрятался, чтобы подслушивать и подглядывать.

Допрашивающий Лобоцкую сотрудник оглянулся на шокированных музейщиков и приложил палец к губам. Они отошли в сторону и там продолжали о чем-то разговаривать. К ним подошли остальные милиционеры. Затем несколько сотрудников милиции быстро направились к выходу из музея.

В минутной тишине громко прозвучала реплика бабушки-смотрительницы Итальянского зала:

— Сам мертвый, а от его дыкалоном пахнет…

Сонный, ничего не соображающий человек в гостиничном номере действительно оказался Стивом Маркоффым. И, к великому сожалению налетевших на него сотрудников правоохранительных органов, — гражданином США. Паспорт соответствующий был предъявлен. Повертели книжицу так и эдак, на свет посмотрели, грустно вздохнули. И препроводили иностранца в районную прокуратуру на допрос. Не в обезьянник же его совать: лопочет чего-то по-английски, иностранец, ну его, от греха…

Вызвали переводчика из МИДа. Следователь прокуратуры Василий Митрофанович Олейник вначале бодро взялся за дело. Свидетель свидетелем, а мы тебя, иностранная твоя душа, быстренько превратим в подозреваемого. Сознаешься — и гора с плеч, дело закрыто. Видишь, как тебя, тепленького, ребятки прихватили! Так и лопочет, так и лопочет! Его и колоть не надо, сам во всем сознается, ну, повезло! Но по мере беседы Олейник все больше скисал. И было отчего! Маркофф нес какую-то несусветную околесицу. Во всяком случае, так выглядели его ответы через переводчика.

Вопрос: Что вы делали в музее ночью, после закрытия?

Ответ: Встречался с Диогеном Синопским.

Вопрос: С какой целью вы спрятались за статуей в музее и таким образом остались на ночь в охраняемом объекте?

Ответ: Чтобы поиграть. А потом меня пригласили на ужин братья Медичи.

Вопрос: Кто еще присутствовал вместе с вами ночью в музее?

Ответ: Симонетта и Елизавета, кошка Ночка, стражники, палач, Диоген, братья Медичи… Их я уже упоминал.

И так далее, и в таком разрезе! Даже переводчик, седой старичок, бывший дипломат и преподаватель, начал заикаться. Олейник, все больше багровея, прожигал американца испытующим взглядом. А тот спокойно отвечал на вопросы следователя и глаз не отводил. Ему все трын-трава, понимаешь! Но работник прокуратуры не сдавался и копал глубже.

— Хорошо. Предположим, вы встречались с Диогеном. Это тот самый, понимаешь, который жил в бочке? — проявил эрудицию Олейник.

— Да. Тот самый. Только он жил не в бочке, а в пифосе.

— В чем, в чем?!

— Пифос — это такой большой глиняный сосуд для вина или масла. Впрочем, в нем можно хранить все, что угодно. Вот Диоген и решил там разместиться.

— Значит, вы были в музее, понимаешь, не один, а с сообщниками, — гнул свою линию опытный Василий Митрофанович. — Одного из них зовут Диоген, так?

Стив Маркофф пожал плечами. Если этому типу хочется так трактовать его рассказ, пусть. Когда его, обалдевшего после ночной игры, доставили в прокуратуру, он понял: игра-спектакль продолжается, но уже в других декорациях.