По легенде - международная аферистка, подруга Марины еще со школьных лет, Джейн являлась сотрудницей отдела виз американского консульства, и вскоре должна была улететь в очередной свой отпуск в Штаты, что в какой-то мере соответствовало истине, ибо реальный прототип обладал аналогичным именем и действительно на днях уезжал на отдых в Америку. Данный факт Фридман легко мог проверить, что впоследствии, кстати, и сделал, хотя нисколько не усомнился ни в непринужденности манер Джейн, ни в ее типичном англоязычном акценте, ни в косметике, ни в прическе, ни в подлинности великолепных колец и кулонов от классных западных ювелиров...

И уж, конечно, совершенно невозможно было бы заподозрить респектабельную даму в том, что она - Мавра, - одна из бывших бандерш Марины, подруга ее и компаньонка, в очередной раз прибывшая по своим делишкам в Москву из Чикаго, где жила уже несколько лет, великолепно выучив язык и освоив американское бытие в полной мере. Впрочем, как уже отметила Марина, во всем, чем занималась Мавра, проявлялся у нее добросовестный и тонкий профессионализм.

Фридман наживку заглотил. Вновь зазвучали слова о любви к Марине-Мариночке, разрыв решено было забыть, но выдвигалась и просьба: вывести обладающую дипломатическим иммунитетом американку, не гнушавшуюся, как понял со слов Марины Фридман, выгодным гешефтом, на деловой разговор...

Разговор состоялся через два дня на обочине Ленинградского шоссе, куда Джейн прикатила на "Мерседесе" с красным дипломатическим номером, изготовленным рукодельникомкустарем.

Предложение Фридмана оказать помощь в провозе контрабанды из Союза в Америку было принято. Сумма за услугу устраивала обе стороны, содержание контрабанды не уточнялось. Единственным обязательным условием при передаче ей груза, Мавра выдвинула абсолютную конфиденциальность их встречи. Люди Валерия обеспечивали ему отрыв от каких-либо "хвостов", встреча назначалась на случайной квартире в присутствии Марины, и нахождение кого-либо постороннего вблизи от места контакта исключалось категорически.

Фридман исполнил предписанное, за исключением нюанса: вмонтированный в его автомобиле радиомикрофон позволил охране, прослушивающей разговор шефа с указывающей ему дорогу Мариной, вычислисть расположение дома и квартиры и подъехать к подъезду, на всякий случай подстраховывая хозяина.

Контакт состоялся, но, к величайшему разочарованию заговорщиц, никаких драгоценностей Фридман не привез, - вместо них в качестве контрабанды предлагался сфальсифицированный Фаберже, чья реализация требовала определенных знакомств и особенных дивидентов, естественно, не сулила. Подобный шаг Мавра расценила как знак недоверия: ей предлагалось работать во втором эшелоне, что было безусловно логично со стороны осторожного Фридмана, не желавшего использовать в серьезном деле непроверенных исполнителей. С другой стороны, согласившись на псевдо-Фаберже, они упускали не только крупный куш, но и вообще возможность какой-либо будущей встречи без посторонних лиц с этим богатеньким иудеем, а потому было принято отчаянное и глупое решение: оглушить Фридмана, связать и под пытками заставить его рассказать, где находятся истинные драгоценности.

Что и исполнили. Но - неудачно. Фридман упорно твердил, что бриллианты уже вывезены, умолял отпустить его, гарантируя свое прощение и даже суля деньги, но, ни в одно его слово не верящая Мавра переборщила в пытках, от которых он и скончался.

Охрана терпеливо сидела в машине около подъезда, выжидая оговоренные шефом два часа, должных по максимуму уйти на переговоры; уже был подготовлен ключ от искомой квартиры, благодаря которому теперь имелась возможность стремительно ворваться в помещение, где сейчас царила слепая, лишенная какой-либо логики, паника.

Звонок от Марины произвел на Михаила впечатление ошарашивающее, будто его пырнули ножом.

"Похитить Фридмана! Девки сошли с ума!"

Осев в кресло, он замер с закрытыми глазами и лишь через минуту вскочил, обожженный дотлевшей до фильтра сигаретой.