Изменить размер шрифта - +
Зрачки подвижны.

– Тогда поехали, – вскочил Тихон. Ему не терпелось узнать о таинственном капитане, который угрожал убийством герою повести, и, скорее всего, был причастен к реальному покушению на Виктора.

Заколов помог женщине сесть в машину, и минут через пятнадцать они были в госпитале. У входа в хирургический корпус их встретила Катя Гладкова.

– И ты приехал, – медсестра радостно стрельнула глазками по Тихону, но тут же со скорбным видом обняла Анну Федоровну. – Теперь Витя пойдет на поправку, я только что от него, – успокаивала она вновь заплакавшую женщину. – Шаповалов сделал всё возможное. Он уверяет, что кризис позади, и нужно ждать улучшений.

– Слава Богу, слава Богу, – причитала Анна Федоровна.

– Пройдемте. Сейчас я вам выдам халаты. Витя вот-вот заговорит.

Около небольшой раздевалки на первом этаже, где они получили халаты, Катя радостно шепнула Тихону:

– Завтра мне родинку удалят. Я Шаповалова упросила. – Видя его недоумение, она убежденно затрясла головой. – Ты не думай, никакого шрама не останется.

– Замечательно, – кивнул Тихон и провел рукой сверху вниз по плечу девушки, чем вызвал ее счастливую улыбку.

Он надел один из протянутых халатов, а другой накинул на плечи Анны Федоровны. Все трое стали подниматься по лестнице. Катя шла впереди, гордо цокая каблучками новых австрийских туфель. Пусть они еще натирают пятку, зато в туфельках при встрече с Тихоном девушка чувствовала себя гораздо увереннее. Теперь он наверняка оценит красоту ее ног.

Заколов поддерживал взволнованную женщину. Анна Федоровна останавливалась после каждого поворота и торопливо крестилась, беззвучно шепча губами. Между вторым и третьим этажом им навстречу попался лейтенант Олег Григорьев. Заколов с удивлением узнал попутчика, с которым познакомился в самолете.

– Привет, Олег. Только начал служить и уже по врачам? – с улыбкой спросил он.

– Да так. Обследование, – замялся Григорьев. Заметив Катю, он еще больше смутился и вжался в стенку, чтобы освободить проход.

– Вам помощь больше не нужна, лейтенант? – строго спросила медсестра.

Григорьев замотал головой и поспешил вниз по лестнице, на ходу буркнув:

– Я в часть.

– Ох уж, это мне обследование, – усмехнулась Катя. – Он с лампочкой во рту к нам прибыл.

– Какой лампочкой? – не понял Тихон.

– Обыкновенной. Электрической. 60 ватт, 220 вольт. Офицеры над ним подшутили. Он на спор лампочку в рот сунул, а обратно – никак!

– Почему? – удивился Тихон.

– Сомневаешься? Тогда попробуй, повтори героический фокус. Будешь очередным, кто попался на эту удочку. Дело в строении челюстных мышц: они позволяют открыть рот на максимальную ширину лишь в том случае, если сначала он полностью закрыт. Когда лампочка уже во рту, мышцы слишком напряжены, чтобы челюсти можно было раздвинуть еще шире.

– И что же делать?

– Или усилием воли раздавить лампочку, тогда без ран не обойтись. Или к врачу. Мы сделали специальный укол, расслабляющий мышцы.

Тихон представил лейтенанта с разинутым ртом и торчащим оттуда цоколем лампочки. Как в таком виде он добирался до госпиталя? И много ли было доброхотов, желавшим подключить к ней электричество? Армия всегда отличалась добрыми шуточками.

У входа на третий этаж кто-то окликнул медсестру, и она осталась на лестнице. Тихон с Анной Федоровной вдвоем прошли по длинному коридору. У реанимационной палаты, в которой лежал Корольков, Анна Федоровна остановилась.

– Сначала я одна, – робко попросила она.

– Конечно, – согласился Тихон.

Быстрый переход