– Ты кого назвал тарбаганом, урод?

Разъяренный воин бросился следом за Баурджином.

Оп! Дерево… Еще дерево… И еще… А вот и небольшая полянка…

Беглец резко обернулся, встретив бежавшего врага сверкающим лезвием. Ух, как просвистела секира! Тяжелая, с удобной отполированной рукояткой…

Если б воин был хоть чуть-чуть менее опытным… На нее бы и налетел, на секиру. А этот резко остановился, замер, по-волчьи сверкая глазами. И саблю держал на высоте груди. Опасно держал – неизвестно, куда ударит. Вообще, сабля – коварное оружие…

Злобный оскал!

Блеск глаз, слившийся со сверканием стали, – резкий выпад-удар… Баурджин еле успел отбить. И тоже удерживал двумя руками секиру на уровне груди – уж не замахнешься, враг просто не даст этого сделать! Однако секира – не сабля и не копье, без замаха вряд ли что сделаешь.

От вражины густо пахло кумысом, в глазах-щелочках таилась злоба, но злоба не бесшабашная, как иногда бывает в бою, а расчетливая, опасная.

Удар!

Баурджин подставил рукоять…

Удар! Удар! Удар!

Ах, вот оно что! Вот чего ты хочешь – отрубить пальцы. Неплохое решение для захвата живьем…

Беглец резко отпрянул назад.

Не подставляться!

Действовать только лезвием, беречь руки, а вот грудь и шею – не обязательно, ведь враг старается не убить, а ранить…

Звон! Ага! Удалось… Еще раз… Внимательней, смотреть не в глаза, а как бы сквозь врага – тогда будешь быстро реагировать на каждое его движение, даже самое неуловимое…

Сверкающий кончик сабли дернулся влево… туда же пошла и секира… Бамм!!! Два железных клинка встретились.

Бамм! Бамм! Бамм!

А вы, оказываете, нервничаете, уважаемый! С наскока хотите взять? А не выйдет с наскока…

Бамм!

Ох, как сверкает клинок! С чего бы так?

Бамм!

Ах, ну да, солнце-то позади… А вот тень – дерево. Еще одно – рядом…

Вражина застыл, поводя кончиком сабли, словно змея ядовитым жалом. Деревья… Кругом деревья… Белоствольные красавицы березки, такие родные…

Надо, чтобы он замахнулся! Чтобы ударил с размаха, с силой!

И перехватить рукоять секиры!

Вот так – словно перекладину турника.

Ух, как сверкнули узкие вражьи глазки! В них, несомненно, уже сияла победа. А рано!

Замах! Наконец-то!

Вот он, момент, второго может не быть…

В последний момент, когда сабля уже неудержимо несется – резко броситься в сторону. Пусть клинок ударит в дерево, пусть застрянет в коре.

Ударил!

Правда, совсем не в то дерево, что торчало за спиной Баурджина, – опытный рубака успел изменить траекторию движения клинка. Но – замешкался!

А Баурджин только и ждал этого! Перехватил рукоять у самого обуха. И без замаха, выпадом… Прямо в висок!

Коротко, быстро, действенно.

Даже не вскрикнув, враг повалился навзничь. Баурджин быстро вытащил воткнувшуюся в дерево саблю, огляделся – что еще?

Отцепить от мертвого врага ножны. Нет, лучше – в месте с поясом, так надежнее. Ух, хорошая сабля – вот это трофей! Секиру – за спину, пригодится. А вот теперь – пора к обрыву, посмотреть, как там да что?

Солнце уже высоко, пора бы появиться парню. Ага, вот он! Показался из-за валуна. Оглянулся. Посмотрел вверх.

Баурджин помахал рукой.

Кивнув, юноша ухватился за конец ременной петли, подтянулся…

Тяжело, тяжело лезет, медленно…

– Держись! Просто держись, – свесившись вниз, негромко бросил Баурджин и, поплевав на руки, ухватился за туго натянутый ременный канат, вытаскивая Гамильдэ-Ичена из пропасти, словно тяжелую, только что пойманную рыбину.