* * *

Через некоторое время Буряце был приговорен к пяти годам лишения свободы с конфискацией принадлежавшего ему имущества, в том числе и подарка Брежневой, квартиры на улице Чехова…

Из тюрьмы Борис Бриллиантович уже больше никогда не попадет в объятия мадам, как, впрочем, и других своих любовниц — его просто прикончат в зоне.

Галина Леонидовна впадет в затяжную депрессию, которую будет усугублять неуемным потреблением спиртного. Через некоторое время она перестанет себя контролировать и сопьется окончательно.

Вплоть до 1995 года она будет жить в своей огромной квартире на улице Алексея Толстого, которая превратится в ночлежку московских пьяниц и бомжей.

Последний ухажер Брежневой, сантехник из домоуправления, некто Илюша, по возрасту годившийся ей в сыновья, поселится в ее квартире, лелея тайную надежду, что она по пьянке сболтнет, где закопаны фамильные драгоценности.

В 1995-м взбунтуются соседи по дому, которым отравляли жизнь пьяные дебоши лишившейся рассудка мадам. Они предъявят ультиматум ее дочери Виктории, и та поместит мать в психиатрическую клинику, где та скончалась 30 июня 1998 года…

Глава 5

ГЛУБОКОЕ ПРИКРЫТИЕ

Вернувшись в свой рабочий кабинет после доклада Андропову о состоявшейся вербовке, Маслов отключил городские телефоны и попытался проанализировать складывающуюся ситуацию и заодно наметить конкретную область максимально эффективного применения возможностей Самурая.

Генерал опасался, что Председатель, однажды получив от агента информацию, которую он может использовать в своих политических играх, потребует и впредь нацеливать японца на добывание компрометирующего материала об окружении Брежнева и прежде всего о Светлане Щелоковой и ее муже. Маслов же, будучи контрразведчиком до мозга костей, душой и телом приросший ко Второму главку (контрразведка Союза), был убежден, что бриллиантовыми делами дочери Генсека должно заниматься Пятое (идеологическое) управление.

Он знал, что заставить Андропова отказаться от мысли использовать Самурая в интересах «политического сыска» можно, лишь сыграв на опережение. Надо было как можно быстрее получить от японца информацию, относящуюся к компетенции Второго, и только Второго главка.

«Конечно, — рассуждал Маслов, — представь Самурай сведения об устремлениях японских спецслужб, которые все более идут на поводу у ЦРУ и все чаще выполняют задания американцев, Андропову и в голову не придет направлять агента на добывание какого-то компромата на окружение Брежнева. Не станет же он использовать потенциал такого ценного агента не по профилю! Это ж все равно, что долгожданное наследство растратить на подаяние нищим или гвозди забивать китайскими вазами… Стоп-стоп! У меня ведь что-то было по вазам… Ну, конечно же, — «Сетику»! Почему бы не начать работу с Самураем именно с этой японской фирмы?»

* * *

…«Сетику» привлекла внимание аналитиков Службы Маслова тем, что в течение полугода регулярно, раз в два месяца, на открытых железнодорожных платформах через весь Советский Союз доставляла в Гамбург… фаянсовые вазы.

Формально придраться было не к чему: сопроводительные документы были всегда в полном порядке, на платформах находились только опломбированные контейнеры с вазами и прочими фаянсовыми безделушками.

И все же было в этой транспортировке нечто внушавшее подозрение.

«Ладно бы экспортировались вазы, представляющие художественную ценность, а то ведь — обыкновенные горшки! — который раз говорил себе Маслов, вновь и вновь мысленно возвращаясь к вопросу о перевозке изделий японских ремесленников.