Вербовать приходится в основном из числа людей ущербных и закомплексованных, одержимых страстями или наделенных какими-то пороками; страдающих непомерным самомнением и, как им кажется, невостребованных, а отсюда — недополучивших благ и почестей за свои реальные или мнимые заслуги перед обществом; корыстолюбивых, ставящих превыше всего личную выгоду и собственное благополучие; злобных и мстительных, не умеющих прощать обиды; беспринципных, азартных игроков, готовых ради сомнительного удовольствия поставить на карту собственную судьбу и судьбу своих близких.

Разумеется, все перечисленные качества не могут присутствовать в одном человеке, хотя Маслову доводилось иметь дело и с такими персонажами, которых иначе, как «сосудом пороков», не назовешь.

Впрочем, зачастую и одного порока достаточно, чтобы оказаться на крючке у спецслужб.

«Спецслужбы взывают к самым низменным страстям и устремлениям, и в этом их высший разум», — сказал классик мирового шпионажа Аллен Даллес.

Что ж, цинично, но схвачено верно…

* * *

Впервые Валентина Борзых, по кличке СОРВАНЕЦ, блестяще исполнила чужую роль в тринадцать лет, выступив на сцене майкопской филармонии, где давал представления заезжий гипнотизер-эстрадник Давид Блаво.

Короткая стрижка «а-ля Гаврош», угловатые движения и размашистая походка, потертые джинсы и рубашка-ковбойка, наконец, низкий голос и отсутствие всякого намека на грудь вводили в заблуждение окружающих — Валентину неизменно принимали за мальчишку. Давид Блаво не был исключением. Поэтому Валентина нисколько не удивилась, когда он выудил ее в числе других, как ему казалось, особо внушаемых подростков-мальчишек из зала, чтобы продемонстрировать свое искусство погружать людей в транс и лепить из них, как из глины, все, что было угодно ему и чего требовала публика.

Построив ребят на сцене, гипнотизер медленно двигался вдоль шеренги.

Каждого «подопытного» он доверительно брал за руку, пронзительно смотрел ему в зрачки и ласково спрашивал, как его зовут.

Когда очередь дошла до Борзых, она без тени смущения ответила басом: «Валентин!»

Зал замер в предвкушении чуда. Даже когда на галерке кто-то, не выдержав напряжения, громко пукнул, в зале не раздалось ни смешка. Через несколько секунд после начала священнодействия Валентина поняла, что команды гипнотизера лишь сотрясают воздух, а она при всем своем желании не в состоянии поддаться внушению. Появившееся было легкое головокружение тут же улетучилось. По спине струился горячий пот, а внутри закипала ярость на себя и на артиста: гипнотический сон не наступал!

Чтобы не ставить в неловкое положение заезжую знаменитость, Валентина сквозь опущенные веки следила за стоящими рядом фигурантами, стараясь точь-в-точь повторить все их движения.

Когда наконец раздалась команда: «Всем проснуться и открыть глаза!», Валентина почувствовала смертельную усталость и безразличие ко всему происходящему. Странно, но именно после команды ей захотелось спать.

Она готова была уже покинуть сцену, как вдруг к ней резво шагнул гипнотизер.

Не обращая внимания на шквал аплодисментов, он схватил за руку ее и стоящего рядом женоподобного мальчика-херувимчика и повелительным тоном произнес: «Вы оба — за кулисы, быстро!»

В гримерной гипнотизер рассадил их по разным углам в роскошные кожаные кресла, сам уселся к столу, на котором стояла початая бутылка шампанского. Угостил ребят вином и московскими конфетами.

Валентина пить не стала, только пригубила.

Херувимчик смело опрокинул в себя бокал, потом еще… Выпив, он вмиг осмелел, робость от незнакомой обстановки и общения с властелином человеческой психики улетучилась, его понесло.

Блаво, услужливо подливая мальчишке вина, подробно расспрашивал об ощущениях, которые испытывали ребята, находясь в гипнотическом трансе.