— Да, Ефанайсберг, — ответил змунди.

— Кто знает? Быть может, этот вариант розкоза окажется в конце концов бесполезным или же непригодным для массового производства.

Ефан приблизил глазное яблоко к замку чемоданчика, и тот звучно щелкнул. Мы попрощались и улетели на «прыгунке».

По дороге мой дядя сказал:

— Надеюсь, ты знаешь, что производство розкоза по-прежнему зависит от туземцев, собирающих споры? Через Два-три поколения воспроизводство растений в лабораторных условиях по неизвестным причинам прекращается. В грязевых прудах, должно быть, есть какое-то природное вещество, которое мы не в состоянии воспроизвести на наших фабриках.

— Значит, поэтому розкоз выпускают только на Серифе?

— Да. В принципе аромат можно создать искусственно, но ему не хватает тонкости и легкости природного розкоза.

Мы построили тысячи небольших складов в основных геотермальных зонах, куда змундигаймы приносят споры. Туземец, работающий в хранилище, проверяет каждый новый вид с точки зрения его безвредности для человеческого организма, а затем отправляет его на фабрику в Ветиварий.

— И часто находят новые виды?

— За двадцать пять лет, в течение которых «Оплот» разрабатывает планету, такое случалось семь раз. Шесть видов оказались коммерчески невыгодными — по разным причинам.

Седьмой вариант, который мы назвали голубым розкозом, стал настоящей сенсацией, и доходы корпорации увеличились на пятнадцать процентов.

— А туземцы, которые нашли голубой розкоз, получили какую-нибудь премию?

Ефан искоса глянул на меня.

— Нет.

— Ясное дело! — пробормотал я в ответ. Мой тон был почти издевательским, однако дядя не обиделся, как обычно в таких случаях обижался Симон.

— Люди из лабораторий, которые выращивали новый вид, очищали его и проводили анализы, тоже не получили никакой награды. А с какой стати? Они наемные рабочие, а не акционеры «Оплота».

— Но змундигаймы не люди! Это их планета!

— Ну и что?

— Может, им следовало стать акционерами? Ты когда-нибудь думал об этом, дядя Ефан? «Оплот» заработал на розкозе и других инопланетных товарах миллиарды… а что получили туземные жители Шпоры Персея? Развитие их культуры необратимо изменилось из-за вмешательства людей. — Я уставился в иллюминатор, разглядывая высокий вулкан, что извергал в атмосферу серый пепел. — Я думаю, это не правильно. И я в своем мнении не одинок.

— Ты хотел бы, чтобы змундигаймы производили розкоз сами и продавали его людям?

— Да! — сказал я в порыве благородного негодования.

— Они не смогут этого делать без нашей помощи.

— Так помогите им! Они умны и научатся управлять фабриками.

— Межпланетное предпринимательство основано совсем на других принципах. Мы не благотворительная организация.

Ты серьезно считаешь, что мы должны отдать все, над чем мы работали, туземцам, общество которых находится на первобытном уровне развития?

— Не все. Я не идиот. Но если бы туземцы были акционерами…

— Акционеры непосредственно участвуют в управлении корпорацией. Аса. Это высокообразованные и умудренные опытом люди, живущие и работающие в условиях развитой технической цивилизации. Ни одна туземная раса в Шпоре Персея этим требованиям не соответствует. За исключением квасттов — не будь они такими эгоцентричными и ненадежными. И еще, пожалуй, халуков — если бы они не были такими непреклонными ксенофобами.

— Этот змунди из хранилища, по-моему, способен на большее, чем просто на кнопки нажимать, — не унимался я.