Выполнив Ваше приказание относительно расположения заградотрядов по линии от Стрельно до Копорья, мне пришлось, о чем я уже докладывал Вам, несколько видоизменить расположение пикетов, поместив их в Стрельно, Настолово и Торошино, т. к., с одной стороны, дальнейшую линию укрепить взялся начтыла, с другой стороны, все войска были подтянуты настолько близко к Ораниенбауму, причем наиболее опасные в отношении дезертирства были именно около Ораниенбаума. На этом основании, согласно личного моего Вам донесения, я разместил на указанных выше пунктах вторую роту (часть роты) в 75 штыков при 5 конниках, лично с первой ротой в 100 штыков и пулеметчиками занял южный квартал Ораниенбаума, поместив там же свой штаб. В самом городе отряд нес караул на телеграфе, патрулировал по городу и, кроме того, охранял некоторые казармы, где должны были помещаться перебежчики и арестованные дезертиры. Квартал, в котором помещался отряд, непрестанно обстреливался из тяжелых орудий, причем было двое раненых в самом помещении штаба, во двор коего влетел двенадцатидюймовый снаряд с «Петропавловска» (речь идет о линкоре «Петропавловск». — Авт.).

Настроение в войсках до 16-го, т. е. до наступления, было среднее, скорее склоняющееся к нежеланию выступать, и приходилось все время быть начеку. В день наступления, когда началась перестрелка из орудий, дошедшая к 4 час. до сильной степени напряжения, снаряды ложились все время в квартале, где мы помещались, в квартале брошенном и полуразрушенном, но настроение было удивительное. Я разъяснил отряду, в чем наша роль, и получил твердое «будет исполнено». Около 3 час. дня, зная, что берег обстреливается, что начались пожары, я с некоторыми из моего отряда вышел на берег и стал задерживать бегущих армейцев, бросавших на берегу заставы. Разоружая их, я передавал их в соответствующие штабы. Между прочим, на спасательной станции был брошен пулемет заставой отряда Особого назначения 1-го Особотделения. Узнав об этом и выставив цепочку для задержания бегущих красноармейцев из застав, я с ординарцем направился к зданию спасательной станции. Рядом как раз горели склады. С «Петропавловска» видели сначала бегущих с застав, а затем увидели нашу группу и группу возвращенных цепочкой бежавших красноармейцев и открыли огонь по льду по дороге к спасательной станции, перенеся его на пожарных, тушивших огонь. Ранен никто не был. Пулемет ординарцем Зайцевским был вытащен со спасательной станции и передан соседней заставе того же отряда. Во время вытаскивания пулемета второй снаряд попал в спасательную станцию, но пулемет был уже выкачен вниз, и его только поцарапало осколками. В ночь, согласно приказу, я с влитыми ко мне 2-м и 3-м отрядами, добавив своих, занял линию, выдвинув ее на две версты, причем линия эта была от Мартышкина с полевым караулом, вынесенным влево до Ольгинского завода, т. е. как раз прикрывала всю линию нашего наступления на Кронштадт. Длина линии была 9 верст, глубина на лед 2 версты. Задача, когда последние штурмующие колонны сойдут на лед, стать незаметно и не дать ни одному красноармейцу, кроме раненых, уйти с поля сражения. Стоя почти по колени в воде, т. к. около берегов уже подтаяло, стрелки ни один не сошел со своего места, несмотря на шрапнельный огонь, которым крыли мятежники линию берега, чтобы не дать подойти подкреплению. Потерь не было, ранено 5 чел.

На левом фланге, т. е. около Ольгинского завода, дрогнувшие части, а именно Невельский и Минский полки и часть Оршанского, стали уходить, но были встречены сначала нашими уговорами, а затем и прикладами, причем наиболее строптивые арестовывались.