Перебрали все варианты. Выслушав каждого, Малышкин объявил перекур, а потом отдал приказ. Будем наступать по-тихому, затемно, с трех сторон. Взвод Ивана Злотникова пойдет к дамбе через низину и атакует вверх по склону в центральной части. Мне со своим взводом предстояло пересечь низину и брать дамбу с западной стороны, вдоль дороги. Малышкин с Лесниковым и его взводом атакует первым, тоже вдоль дороги, но с восточной стороны.

– Николай, тебе идти дальше всех, – обратился майор ко мне. – Когда минуешь низину, отдели человек сорок под начало Чеховских. Он ударит в край дамбы, где их пушки закопаны.

– Ясно, – кивнул разжалованный капитан.

Ничего умнее этого плана в нашей паршивой ситуации придумать было нельзя. Самая сложная задача ложилась на Михаила Злотникова, вместе с которым ротный отправлял нового замполита.

– Миша, не обойдемся мы без удара по склону, – убеждал майор скорее себя, чем Злотникова.

– И я, и Першанин, считай, в лоб полезем. Если фрицы хорошо подходы заминировали, мы завязнем. Так или иначе, начинает первый и третий взвод, а ты под шумок потихоньку карабкайся. Все три сапера пойдут с тобой.

– А мне куда снаряды сыпать? – поинтересовался рыжий лейтенант-артиллерист.

Он был совсем молодой, этот командир батареи, моложе меня. Нашивка за легкое ранение и медаль «За боевые заслуги». Наверное, комбатом его поставили потому, что выбили всех более старших офицеров. Но парень решительный.

– Обойдемся без вашей вшивой артподготовки.

– Ну да! Меня потом обвинят, если что.

Малышкин придвинулся к нему, притянул за ворот добротной и длинной шинели.

– В чем тебя, сынок, обвинят? Что три с половиной сотни штрафников накроются? Да нас уже списали. Я сам попрошу у твоего начальника осветительных снарядов. Начнешь свои сорок штук сыпать с одиннадцати вечера. Растяни их до четырех часов. Потихоньку, одним орудием, вперемешку с осветительными. Не давай фрицам активно минировать. А я еще пару «максимов» и пяток «Дегтяревых» поближе выдвину. Тоже будут огонь вести. На утро у тебя снарядов, конечно, не останется?

– Найду штук двадцать, – выдержав паузу, значительно ответил лейтенант.

– Во, молодец, – хлопнул его по плечу Малышкин. – Я знаю, рыжие все бедовые.

– Точно, товарищ майор, – заулыбался рыжий комбат.

– С четырех до шести утра у тебя перерыв. А ровно в шесть ноль-ноль выпустишь свои двадцать снарядов по западной и восточной оконечностям дамбы. Там, где их орудия и основные силы. Если понадобишься раньше, дам сигнал – две зеленые ракеты. Понял?

– А как же!

Лейтенанта угостили спиртом и проводили. А мы стали готовиться к наступлению. Малышкин приказал раздать за ужином водку и всем спать до трех ночи. После этого начать движение.

– Наступать будете трезвые и злые. Напьемся, когда эту дамбу хренову возьмем.

– Или остатки, – повторил я слова Никифора Байды. – Если прижмем фрицев, взорвут они ее к чертям.

– Ну и хрен с ней. Надо будет, саперы мост построят. Наше дело – фрица вышибить. Всего-то делов…

Перешли почти по сухому. Так, кое-где по щиколотку и через отдельные ручейки. Но перебрались на другую сторону мокрые и грязные. Фрицы иногда выпускали осветительные мины, а заодно, перенося прицел дальше в степь, не скупились и на осколочные. Нас можно было разглядеть в бинокль. Поэтому весь взвод дружно брякался в лужи.

Можно было считать, что мы в тылу у немца. Сейчас следовало опасаться выдвинутых пулеметных постов. Про мины старался не думать.