Вид на дореволюционное село Сростки. Надпись на фото: «Моя школа, где я начинала учиться <в 1910>. А. Кащеева»

«Не могу жить в деревне. Но бывать там люблю — сердце обжигает»

Отца Шукшин помнил плохо, но в рабочих записях к роману «Любавины» оставил выразительный портрет этого человека: «Рассказывают, это был огромный мужик, спокойный, красивый… Насчет красоты — трудно сказать. У нас красивыми называют здоровых, круглолицых — “ряшка — во!”. Наверно, он был действительно очень здоровый: его почему-то называли двухсердечным. Фотографии его не осталось — не фотографировали. Он был какой-то странный человек. Я пытаюсь по рассказам восстановить его характер и не могу — очень противоречивый характер. А может, не было еще никакого характера — он был совсем молодой, когда его “взяли” — двадцать два года».

В этом же наброске рассказывается о том, как родители поженились: «Мать моя вышла за него “убегом”. Собрала в узелок рубашонки, какие были, платьишки — и айда! Ночью увез, на санях. А потом — ничего: сыграли свадьбу, всё честь по чести. Просто мамины родители хотели немного покуражиться — не отдавали девку».

Сохранились и воспоминания очевидцев той деревенской свадьбы.

«Помню, как они приехали прощаться к матери, — рассказывала знакомая Марии Сергеевны Анастасия Егоровна Даньшина. — Как они в ноги падали. Прощаться они приехали на телеге… Отец с матерью вышли на улицу, они хлоп им в колени, а мать говорит: “Да ладно, не падайте уж, выбрала — живите”».

По-своему вспоминала эту историю тетка Шукшина по отцовской линии Анна Леонтьевна Кибякова:

«Как-то пришел Макарка с вечёрок и маме говорит: “Мам, я женюсь”. Мама посмотрела на него. Здоровый вырос, хоть и шестнадцать лет ему.

— Ну и женись. А к кому сватов-то засылать?

А он как обухом по голове:

— К Марии Поповой.

И мама в слезы:

— Что ты, сынок, возьми другую девку. Вон сколько их в деревне.

Макар придавил угол стола кулаком и твердо сказал:

— Не разрешите жениться на ней, ни на ком не женюсь.

Свадьбу не помню. Дом наш крестовый на Верхних дикарях. Тятя и мама молодым выделили под избу амбар. Из него построили домик. В нем-то Вася и родился…»

Причина, по которой родители Макара были не рады его выбору, не вполне ясна, но изначальный разлад между двумя семьями, Шукшиными и Поповыми, которые за полвека до этого, согласно новейшим разысканиям, практически из одной деревни переселились на Алтай, — факт, и этот факт в биографии Василия Макаровича многое определил.

«Макар Леонтьевич жил с Марией Сергеевной дружно. Любил Васю и Наташу… С Маней Поповой Макар познакомился в Сростках, хотя они жили в разных концах этого села», — рассказывал дядя Шукшина, родной брат его отца Андрей Леонтьевич Шукшин.

А вот — записи Василия Макаровича к «Любавиным»:

«А потом жили неважно.

Отец был на редкость неразговорчивый. Он мог молчать целыми днями. И неласковый был, не ласкал жену. Другие ласкали, а он нет. Мама плакала. Я, когда подрос и начитался книг, один раз хотел доказать ей, что не в этом же дело — не в ласках. Она рассердилась:

— Такой же, наверное, будешь… Не из породы, а в породушку».

Поразительно точные слова, также очень многое в характере и судьбе Шукшина объясняющие. Особенно в том, что касалось его отношений с женщинами.

«Работать отец умел и любил. По-моему, он только этим и жил — работой. Уезжал на пашню и жил там неделями безвыездно.