|
Последний скончался на месте. Водитель достал из бардачка оружие, и бум! «Скорую» вызвали в четверть одиннадцатого. Медики зафиксировали смерть, кликнули полицейских, те живо установили, что водителя звали Обжорин Никита Владимирович, права находились при нем, в кармане лежал паспорт. И вот самая интересная штука. На переднем пассажирском сиденье нашли конверт с письмом. В нем написано: «Я, Обжорин Никита Владимирович, добровольно ухожу из жизни. Я страдаю тяжелой болезнью, которая неминуемо сделает меня безумцем. Не готов проводить последние дни как сумасшедший. Прошу никого в моей смерти не винить. Я специально выбрал для совершения суицида парк на улице Фонарева, там в позднее время никого не бывает, я никого не напугаю. Не хочу, чтобы жена нашла мое тело в квартире, она не заслужила такого стресса. Прости, Лаура, я был с тобой очень счастлив, но лучше уйти сейчас, пока я еще способен принять решение, находясь в твердом уме». Дальше подпись и число.
– Послание длинное, – протянула я. Роман показал на экран ноутбука. – Зацени оперативность, вот тебе фото предсмертной записки. Обрати внимание, написано без единой помарки. – Обжорин не спешил, – отметила я, – он заранее приготовил текст, вероятно, составил его дома. Непохоже, что у него дрожала рука. Если ты только что переехал человека, то не останешься хладнокровным. Нет, он решил застрелиться, выехал из дома… – Парк находится через три квартала от улицы, где случилось ДТП, – подхватил Роман. – Обжорин готовился уйти из жизни, наверное, нервничал, стемнело, шел дождь… он просто не заметил Сыркина, а тот не увидел автомобиль. Можно считать случай банальным ДТП, но суицид придает ему необычный окрас. Я поежилась. – Никита Владимирович, наверное, здорово перепугался, когда наехал на человека, понял, что приедет ГАИ… и решил сразу свести счеты с жизнью. Бедняга, не повезло ему в последние минуты. – Ну, Сыркину еще хуже, – заметил Роман. – Знаете, что необычно? – вдруг спросил стажер Николай, до этого молча слушавший нашу беседу. – Ремонтная улица прямая, широкая. Странное дело, но на ней не особенно оживленное движение. – Ничего удивительного, – возразил стажеру Роман. – Ремонтная тупиковая, насквозь ее проехать, чтобы миновать пробки, нельзя. И там практически нет жилых домов, только на пересечении с Форткина возведена блочная башня. Из учреждений там поликлиника, банк «Мэте», агентство недвижимости, театр «Новая абстракция», дальше несколько автосервисов. Все это на момент аварии уже закрылось. Откуда народу взяться? – Театр должен вечером работать, – возразила я. – Этот нет, – заспорил Николай, – я проверил. Представления у них начинаются в семь. Вчера шла пьеса «Мой любимый каннибал», она завершилась в девять тридцать, мест в зале мало, публика быстро разъехалась. В двадцать два на Ремонтной, наверное, было пусто. Разве что кто-то из жильцов блочной башни домой спешил. Но ему лучше идти по улице Форткина, там остановка автобуса. – К чему ты клонишь? – спросил Роман. – Ремонтная пустая, отчего Обжорин не заметил пешехода? – прищурился Николай. – Лампа только что сказала: «Никита Владимирович был в состоянии стресса», не задавай глупых вопросов, – вскипел начальник. |
