– А вслед за тобой и всех нас, – прошептал побледневшими губами Иоганн Эйхлер.

– Но слышал я, что ты Артемий, с большой милостью из дворца вернулся, – сказал Хрущев. – Али ложны сии сведения? Ведь ты не Шлиссельбурге. Да и мы не в подвалах пыточных у Ушакова.

– Верные сведения, Андрей, – согласился Артемий Петрович. – Но токмо благодаря уму моему это случилось, да вот сему рисунку.

Волынский показал на рисунок Еропкина.

– Но это мой проект твоего нового дома, Артемий? – удивленно посмотрел на хозяина дома архитектор. – Чем этот рисунок смог помочь?

– Я был готов выслушать суровый приговор. Но Анна спросила, для чего мы в моем доме собиралась за городом? Вот мне и пришла мысль сказать, что собирались мы для обсуждения новой потехи, для услаждения взоров ея императорского величества. И дом сей, как я сказал, будет выстроен изо льда зимой, и там мы шутовскую свадьбу справлять станем. Анне та затея понравилась. И камчадалка что в чине лейб-подъедалы состоит скоро выйдет замуж.

– Изо льда? – спросил де ла Суда. – Да кто же изо льда дом построит, Артемий Петрович? Провалится сия затея.

– Отчего же нельзя строить изо льда? – возразил де ла Суде архитектор Еропкин. – В нашем климате это вполне возможно в зимнее время, когда морозы ударят.

– Так ты построишь такой дом изо льда? – спросил архитектора Эйхлер. – Вот по сему рисунку. Но ты думал строить сие строение из камня и дерева.

– Изо льда строить намного легче, чем из камня, или из дерева, Иоганн. Лед легко режется и никакого крепежу окромя воды не требует. Да и как можем мы подвести Артемия? Он всех нас спас. Ежели бы он сего не придумал, то мы бы с вами уже в крепости по казематам сидели в железах. Такой дом я построю! И сегодня же все пропорции во всех ракурсах на бумаге изложу, дабы можно было их на утверждение государыни представить.

– А ведь это отличная идея! – вскричал полный Татищев. – Ежели, государыня распотешиться то и пожаловать тебя может сверх меры, Артемий. И тогда ты много чего у неё попросить сможешь. Тем более что умирать Анна пока не собирается. Лекарь Санчес облегчил её страдания.

– Тогда нужно грандиозное веселье для императрицы устроить, – проговорил Эйхлер. – Такое, какого еще не бывало в России!

– И устроим! – Волынский поднял бокал. – Устроим! Я ведь уже указом ея величества назначен распорядителем того веселого действа. И нам стоит подумать, чем государыню еще удивить. А, ежели, удивим, то и регентом меня она назначит. Меня, а не Бирона.

– Можно к дому ледяному да к свадьбе шутовской, еще и представить санное шествие великое, – предложил Татищев.

– Что за шествие, Василий? – Волынский посмотрел на статского советника.

– А всех народов, что империю нашу населяют, – ответил Василий Никитич. – И самоедов на оленях, и киргизов на лошадях, и турхменов на верблюдах, и чуди на собаках, и многих иных разных.

– А шутов можно на свиных упряжках провезти! – подсказал Хрущев.

– Верно! То Анне понравится! – поддержал Хрущева де ла Суда. – Я бы и Бирона с Левенвольде, и Остермана на свиньях покатал!

Все присутствующие засмеялись. Идея Татищева всем понравилась. Волынский стал составлять план будущего грандиозного увеселения.

– Пусть посмотрит Анна на народы, коие её империю составляют. Такого ей никто не показывал. Это вам не на козе жениться.

Все снова засмеялись словам кабинет-министра.

– И фейерверк надобен! – предложил Эйхлер.