– Сроку на все месяц, – веско молвил Михалыч. – Не уложишься или еще раз косяк упорешь, уволим на пенсию из нашего профсоюза, никакой дядя не поможет.

– А знаешь, как от нас увольняют? – голосом Арины-сказительницы сообщил Олег. – Красиво и торжественно, с цветами и музыкой. А потом еще застолье устраивают, только виновник торжества на нем не присутствует. Потому что лежит в деревянном ящике и земля вокруг пухом.

– Мужики…

– Тебе сказали, ты услышал, – сообщил, видимо, уже у порога Михалыч. – Шутки закончились, постарайся поумнеть. Иначе…

– И моли бога, чтобы тот, кто тебя обнес, тоже резко поумнел и в ближайшие годы не попался. Иначе пенсии тебе не избежать, – попрощался с хозяином Олег.

Дверь захлопнулась, сосед гнусно выматерился, а потом завыл в голос. И остался горевать один, совсем один, не считая крошечных «жучков» в раскрытых пастях убиенных зверей. А я допил пиво и принялся, как те же флотские говорят, морщить репу. Оказывается, грабить и воровать на контору и для себя лично – две очень большие разницы. Там меня мало того что страховали и обеспечивали. После каждой операции я мигом покидал не только место (язык не поворачивается сказать «преступления») работы, но и страну, а сейчас предстоит вкалывать исключительно на родных просторах и в одиночку. Стоп, а кто сказал, что продолжение последует? Ну, не знаю. С одной стороны, неудобно вроде бывшему офицеру ГРУ промышлять таким, а с другой… Тех, кто наворовал деньжищ, в России пруд пруди, и никого из них мне ни чуточки не жаль. К тому же меня этому старательно учили и вроде как неплохо выучили. В конце концов, не пропадать же диплому, как заявил недавно на всю страну назначенный заместителем министра бывший выпускник сельского ПТУ.

– Привет, это я.

– Здорово, – неживым голосом отозвался он. – Ты где?

– У тебя во дворе.

– Поднимайся.

– Лучше ты спускайся.

– Что это? – удивился Константин, когда я извлек из бардачка черный пластиковый пакет и бросил ему на колени.

– Посмотри.

– Толян, – он поднял голову и глянул ошалело. – Да тут… – все не мог поверить увиденному.

– Сто восемьдесят тысяч евро и сколько-то там в рублях.

– Это больше, чем надо.

– В самый раз, Тошке на реабилитацию и на прочие расходы.

Он замолчал и уставился в окошко. Плечи у Кости вдруг задрожали. Оказывается, не только богатые плачут, но и очень даже серьезные и сильные мужчины. Если жизнь прижмет, а она, сука такая, знает, когда и как.

– Я всегда буду это помнить, – повернулся, вытер ладонью лицо, – пока живу. И…

– А вот это лишнее. Забудь, и прямо сейчас. А если кто спросит… Ну, придумай что-нибудь.

– Ох, Толян… – По-моему, он что-то понял. Хотя лучше, чтобы нет.

– В детстве, как все, мечтал быть космонавтом, но в четвертом классе меня укусил клоун.

– Как вам коньяк?

– Ммм… Нет слов! – гость закрыл глаза и покачал головой в приливе пищевого восторга. – А можно еще капельку?

Публика в тот самый ресторан на Семеновской начинает собираться часам к восьми вечера. Поэтому без нескольких минут в полдень полукруглый зал был совершенно безлюден, если не считать нескольких симпатичных девушек в форменных платьицах и фартучках, лощеного администратора да устроившихся за столиком у окошка двоих мужчин.