Я сжал копье, кто-то уже подвел мне коня.

— Я с тобой, — сказал Даниель.

— И я тоже, — добавил мельник.

Я посмотрел на Стефена. У меня не было ни капли доверия к этому мерзавцу. Все его прежние поступки доказывали, что законы чести для него пустой звук.

— Нет. — Я покачал головой, думая уже о другом посланце. — Приведите Болдуина.

Его привели. На вид он ничем не отличался от простолюдина — неопрятный, неухоженный, в мешковатой серой тунике. Руки его были связаны; щеки и подбородок давно не знали бритвы.

— Сегодня у тебя счастливый день, — сказал я, напяливая ему на голову шляпу с пером. — Если все пройдет удачно, скоро снова будешь носить шелка.

Он мотнул головой, шляпа свалилась.

— Не надо меня наряжать, Стефен и без того признает своего.

— Как хочешь.

Мы выехали вперед, лошадь Болдуина шла в связке с моей. Солдаты на стенах молча следили за нами. Делегация остановилась в пятидесяти ярдах от стены. Стефен смотрел на нас с видом человека, которого только что оторвали от обеда.

— Черный Крест убит, — крикнул я. — Судьба оставшихся рыцарей зависит от тебя. Они ждут твоего решения. Мы не жаждем крови. Подчинись!

— Поздравляю тебя, морковная голова, — ответил герцог. — Воюешь ты не хуже, чем забавляешь. Похоже, я недооценил тебя. Подъезжай ближе, чтобы я увидел твое лицо. И услышишь мои условия.

— Твои условия? Нет, тебе придется выслушать наши условия.

— Что такое, шут? Ты мне не доверяешь? Подъезжай ближе и скажи, чего хочешь.

— Ты торгуешься тем, чего у тебя нет. Не обижайся, но я пришлю к тебе своего человека.

Стефен криво усмехнулся.

— Ладно, шут, высылай своего человека, а я вышлю своего.

— Давай я поеду, — предложил Даниель.

— Нет. — Я покачал головой и взглянул на Болдуина. — Поедет… он.

Глаза Болдуина расширились от страха, на лбу выступили мелкие капельки пота.

— Вот и твой шанс. — Я натянул ему на голову капюшон. — Покажи нам, как вы, благородные, узнаете своих.

Я отвязал веревку и сильно шлепнул его лошадь по крупу. Животное рванулось вперед. Руки оставались связанными, и герцог лишь бессильно ерзал на спине лошади. Когда ничья земля осталась позади, он громко крикнул:

— Я Болдуин, герцог Трейльский!

Солдаты на стене встретили его заявление смехом. Некоторые указывали на него пальцем.

Герцогу же было не до шуток.

— Я Болдуин, глупцы. Не обращайте внимания на одежду. Посмотри на меня, Стефен. Разве не узнаешь?

Но стоявшие на стене, похоже, видели лишь приближающегося к воротам замка бедно одетого посланника ненавистного шута.

— Эй, шут! — крикнул Стефен. — Вот мои условия.

Выпущенная из лука стрела ударила Болдуина в грудь. Герцог пошатнулся. За первой пропели вторая и третья. Лошадь, почуяв неладное, развернулась и поскакала назад.

— Таковы мои условия, — снова крикнул Стефен. — Радуйся победе. У тебя есть целый день.

И, завернувшись в пурпурный плащ, хозяин замка ушел.

Даниель выехал навстречу вернувшейся лошади. Безжизненное тело Болдуина мешком свалилось на землю.

К древку одной из воткнувшихся в него стрел был привязан лист пергамента. Даниель спешился и, оставив стрелу в теле, развернул послание. Прочитав, он поднял голову и посмотрел на меня. По его глазам я понял — дело плохо.

— Госпожа Эмили объявлена изменницей. У нас есть один день, чтобы сложить оружие.