— Ты солдат, что ли? — смело спросила она.

— Не солдаты, — гордо вскинул голову Клыканини. — Мы Космические Легионы, это намного лучше быть, чем солдаты.

С этими словами он направился через замусоренную улицу к детям, всеми силами стараясь придать себе самый безобидный вид, что было не так-то легко при росте в семь футов и внешности кабана-бородавочника. Но капитан настоятельно рекомендовал легионерам налаживать дружественные отношения с местным населением, и Клыканини решил последовать рекомендациям командира.

— Меня зовут Баки, и я тебя не боюсь, — нахмурив брови, заявила девчушка, отважно глядя на Клыканини снизу вверх.

Писклявый голосок кого-то из ребятишек внес ясность:

— А по-настоящему ее Клаудия звать.

— Заткнись, Абдул, — прошипела Баки-Клаудия, бросила на мальчишку свирепый взгляд через плечо и снова уставилась на Клыканини. Как и остальные ребятишки, одета она была плохонько, в латаное-перелатаное платьице. Похоже было, что она — не робкого десятка. Клыканини решил, что она — лидер этой компании.

— Вы тут жить, Баки, или вы приходить смотреть на меня? — поинтересовался Клыканини и опустился на одно колено, чтобы стать одного роста с девочкой. Он уже давно заметил, что люди меньше боятся его, когда он сравнивается с ними в росте. Бывали, конечно, случаи, когда нужно было выглядеть устрашающе, но сейчас был совсем не такой случай.

— Я на Гастингс-стрит живу, — ответила девочка. — У нас там целый свой дом, вот! — гордо добавила она.

— А у вас конфетка есть, мистер? — спросила еще одна чумазая девчушка, осмелившаяся встать рядом с Баки. У нее были растрепанные соломенные волосенки и пытливые голубые, непропорционально большие глаза.

— Как твои имена? — спросил Клыканини, уйдя от вопроса. Никаких конфет у него с собой не было, но он решил непременно захватить их с собой в следующий раз, когда пойдет этой дорогой. Пока же, по его мнению, достаточно было проявить дружелюбие.

— Это Синтия, — сообщила Баки. — Она моя младшая сестренка, но она хорошая. — Она строго взглянула на Синтию. И правда, какое-то сходство между ними было, но не настолько явное, чтобы оно могло броситься в глаза Клыканини. — Опять ты клянчишь конфеты у чужих людей? Тебе мама строго-настрого запретила!

— А он и не человек вовсе, — заявила Синтия с непоколебимой уверенностью. Другие ребятишки согласно закивали. То, что Клыканини подходил под определение «чужой», у них сомнений не вызывало, а вот относительно его соответствия определению «человек» можно было и поспорить, тем более что тут можно было бы схитрить и взять таки конфетку.

— Клыканини не брать конфеты сегодня, — смущенно проговорил волтон. — Следующий раз, как приходи сюда, обязательно неси конфеты. Но вы спрашивай мама, можно забирай у меня конфеты. Я не хотеть, чтобы ваша мама на меня ругайся.

— И разговаривает он смешно как… — вставил слово мальчик, решивший, что неграмотная речь — еще одно оправдание для того, чтобы взять конфеты у этого странного незнакомца и не получить за это нагоняй от родителей.

— Заткнись, Абдул, — строго приказала ему Баки. — Он чужак. Чужаки все странные и разговаривают смешно.

— Он мне не нравится, — заключил Абдул. — Чужаки тут не должны жить.

Клыканини гадал, дипломатично ли будет указать мальчику на то обстоятельство, что если бы не успехи, достигнутые в области межзвездных перелетов, люди бы на этой планете тоже вряд ли бы появились, и что к любым чужакам следует проявлять терпимость, но тут внимание детей было отвлечено новым действующим лицом.