— И я серьёзно, гопник! Эта форма одежды тебе очень идёт!

Торчащие в стороны уши Димы порозовели и засветились, а сам он смутился:

— Так уж и идёт…

— Иди уже, принимай хозяйство! — засмеялась Зоя.

Парень быстро обнял её, крепко и по-дружески, и вышел, пробормотав что-то вроде «Спасибо». А Зоя покачала головой с улыбкой и, сняв ветровку, натянула на себя форменный халат. Она работала в кофейне уже месяц. Бармен Илья, который продал ей тогда пирожных на две с половиной тысячи, конечно, удивился вопросу, не требуются ли в кофейне уборщицы, но ответил положительно. Коллектив здесь был маленький, но очень спокойный и доброжелательный. В общем, сработалась со всеми. И Диму позвала на собеседование. Он как раз долечился от ранения, узнал, что «Дым коромыслом» закрыли, и искал новую работу. Илье Дима пришёлся по душе и вот сегодня как раз выходил на смену впервые.

Зоя работала шваброй споро и ловко. Илья разрешил не двигать мебель каждый раз, только пылесосом под ножками кресел проходить. Поэтому работа шла весело и быстро. Закончив, сложила все свои инструменты в подсобке, вымыла руки и, сняв халат, вышла в зал. Дима заканчивал считать мелочь в кассе. Подождав, когда он запишет результат, Зоя попросила:

— Дим, можешь мне кофе сделать?

— Ой, Зойк, блин, прямо как в старые добрые времена! — улыбнулся парень. — Конечно, садись.

Илья принёс первую партию вкусняшек в холодильник, обратился к Диме:

— Смотри, пирожные налево, торты направо, кексы посредине, — а потом к Зое: — Хочешь кусок «Медовика»?

— Хочу, — удивлённо ответила она. — А хозяин не заметит недостачу?

— Ну ты даёшь! — засмеялся Илья. — Во-первых, хозяин — это я. Во-вторых, есть такое понятие, как некондиция, а ещё есть списание по сроку годности. Я буду считать, что этот «Медовик» уже испортился!

И строго сказал Диме:

— Только очень часто этим не пользоваться, а то уволю!

Зоя прыснула от вида необычайно строгого Ильи:

— Ты — хозяин? Не могу поверить. И барменом работал?

— Ну, если больше некому, почему бы не поработать, — спокойно ответил он и подмигнул. — Всё, дети мои, я поехал за тарелками, говорят, в «Пассаже» распродажа посуды! Зой, до завтра, Дима, вернусь и подстрахую тебя в первый день, а потом сам!

Он убежал, а Зоя отпила немного кофе, отломила ложечкой кусок торта и зажмурилась:

— М-м-м, как это вкусно! Обожаю!

— Спасибо ещё раз, Зоя, — тихо сказал Дима, облокотившись на стойку. — И за то, что в больнице навещала, и за работу… Я тебе за свой счёт буду тортик покупать каждую смену!

— Ишь какой миллионер выискался! — засмеялась она. — Да не за что. Всегда рада помочь! Ну всё, допиваю, доедаю и бегу дальше! Работы по горло!

— Трудяжка… Когда же ты отдыхаешь?

— Ночью.

— Что, совсем отдыхаешь? Никого нет?

Зоя показала ему язык и облизала ложечку из-под торта. А потом пошла одеваться. Сердце вдруг заныло. Нет никого, совсем никого… И, похоже, уже не будет. По крайней мере, в ближайшие лет пять. Может быть, к тому времени она забудет Тима, его улыбку, его руки, его ласковые губы… Или очень сильно постарается забыть. При этой мысли Зоя застонала чуть слышно. Ну да, забудешь его! Вот ведь въелся в душу, паразит! Никаким дихлофосом не вытравишь…

Она вышла из кофейни и пошла к «Цветам и подаркам». Идти было совсем недалеко, но внезапно ей стало не по себе. Зоя огляделась, но ничего особенного не заметила. Ощущение наблюдения. Кто-то смотрит на неё в спину. Быстро оглянулась, но снова никого не увидела.