Как знатока славянских и околославянских душ, король, а точнее регенты десятилетнего короля Карла XI послали договариваться по поводу Лифляндии генерал-губернатора этой шведской страны Магнуса Де ла Гарды. Секретный циркуляр юного Карла XI состоял в том, что при выплате царем контрибуции в миллион талеров, можно будет говорить о совместном управление в Дерпте.

— Ваше величество, — пытался отговорить от этой глупости королеву-мать Ядвигу Элеонору Де ла Гарды, — это есть настолько же реально, как и усадить за один стол изведать свиной пудинг лютеранина и магометянина. Как предложить иудею и католику совместно почитать Христа. У Московии свои законы, у нас другие. У них все подчиняются только указам царя, почитая его как помазаника Бога, у нас всем управляет конституция и закон, кои не нарушает, то есть раньше не нарушал, даже король. Как все это совместить?

Малолетний король, присутствовавший при разговоре, бросив взгляд на мать, которая ему согласно кивнула, сказал с пафосом:

— Мы не согласны.

Регенты и сама Ядвига Элеонора, пусть и соглашались с доводами Де ла Гарды, циркуляр все же решили не отменять. «Вот же чертенок! — думал в сердцах Де ла Гарды про Карла. — Яблоко от яблони…»

Когда в феврале 1660 года Карл X Густав после неожиданной свалившей его болезни ушел в мир иной, Де ла Гарды, как бы не соболезновал своему королю, тем не менее, облегченно вздохнул. Не в меру энергичный и воинственный Карл Густав начинал уже разорять Швецию своими бесплодными военными кампаниями то против Польши, то против Московии, то против Дании, то против датской союзницы Голландии. Дания дважды подвергалась атакам Карла Густава, а смерть 13 февраля шведского короля уберегла датчан от очередного похода. Трон унаследовал юный Карл XI, единственный сын почившего короля. Однако несмотря на регентов, кои, впрочем, совершенно не занимались образованием Карла, августейший мальчонка унаследовал и кипучую энергию отца, залезая явно не в свои мальчишеские дела, играя в короля Швеции не только в своих комнатах и на игровых площадках, но и перед государственными лицами. Такое губернатору Ливонии явно не нравилось. И вот Де ла Гарды в Москве.

Алексей Михайлович, закатывая роскошный прием, не просто хотел уговорить шведа по поводу совместного владения Дерптом или Мариенбургом, но и найти, возможно, союзника в борьбе с Речью Посполитой, что, впрочем, многие даже в свите царя считали провальной идеей.

— Государь! Кушанье подано!

Де ла Гарды подозрительно покосился на пироги с грибами и грибной благоухающий суп. В Швеции грибы по большей части ели колдуны да сохранившиеся, возможно, со времен викингов берсеркеры. «Уж не задурить мне голову хотят?» — думал не ждущий ничего искреннего от царя граф, усмехаясь в усы.

Впрочем, далеко не одними грибами был богат царский стол. Первым блюдом подали жареных лебедей. Разносчики, уже поменяв белые рубахи на красные, несли кубки с мальвазией и другими греческими винами. Сидящий рядом с Де ла Гарды царь то и дело посылал со своего стола полные вина серебряные кубки в знак особой милости кому-то из гостей. Таких было более сотни. Сейчас государь вновь отослал кубок в адрес какого-то князя Василия, рыжего бородача. Разносчик подносил Василию кубок, говорил:

— Василий-ста! Великий государь жалует тебя чашею.

Тот, приняв ее, выпивал стоя и кланялся, а подносивший кубок возвращался и докладывал:

— Василий-ста выпил чашу, челом бьет.

Де ла Гарды хотел было спросить по какому случаю так много гостей, но царь опередил его, удивив при этом немало:

— Сегодня я избранных пригласил. Народу потому немного!

— А не много ли явств, Ваше величество? — вежливо укорял за расточительство царя генерал-губернатор Ливонии.