– Сколько у вас домиков?

– Четыре... и, конечно, мой собственный.

– Вы тоже влюбились в это место?

Сара чуть не поморщилась, будто от дурного запаха или чего-то противно скользкого. Потом смущенно подумала, что слишком легко отмахивается от прошлого.

– Да, – натянуто ответила она, – пожалуй, да.

В дверях веранды с листиками меню на день возник поваренок, прелестный мальчуган с очаровательной улыбкой. Не дав ему говорить и едва взглянув, согласна ли Роз, Сара произнесла:

– Сегодня у нас французский завтрак, Хамди. Скажи отцу, чтобы не перегрел рогалики и не подпалил тосты. Кофе? – обратилась она к Роз. Та кивнула, расслышав английское слово в непонятном потоке хинди. Важно кивнув, мальчик исчез за занавеской. Мгновение спустя загремели горшки, сигнализируя, что приказание понято.

– А вы, я вижу, явно... влюблены в Кашмир?

Женщина снова кивнула. Казалось, под взглядом Сары она на глазах превращается в нескладного подростка. Неловко подавшись вперед, обхватив руками колени, она как бы примирялась с чувством неполноценности и собственной невзрачностью по сравнению с чужой ленивой самоуверенностью.

Роз наблюдала за следившей за ней соперницей. Было чертовски легко играть роль, которую от нее ожидали: безыскусной, туповатой, наивной, слезливо-сентиментальной. Сара Мэллоуби, по всей видимости, была полностью удовлетворена тем, что распознала ее и, узнав, могла позволить себе сбросить со счетов. Во взгляде больше никакой подозрительности.

У женщины натянуты нервы, она на кого-то обижена, и ей все до смерти надоело. Говорит, лениво растягивая слова, а в чуть заметно дрожащем голосе неуверенность. Такие голоса Роз уже доводилось слышать, когда она время от времени дежурила на "телефоне доверия". Подобно многим голосам на этой линии, если не считать тех, кто давно перестал оправдывать и обманывать себя, он выдавал заблудившуюся, оказавшуюся в безвыходном положении душу. Устоявшиеся привычки и манеры были не в состоянии скрыть смертельную усталость. Хайд, разумеется, ничего бы этого не заметил.

– Как нынче Лондон? – небрежно спросила Сара Мэллоуби, откидываясь в тихо, не громче плеска воды, скрипнувшем плетеном кресле.

– Жарко, душно и полно туристов. Вы там бываете?

Сара покачала головой.

– Не была много лет. Предпочитаю Нью-Йорк, если говорить о творении человеческих рук... или Дели, в подходящее время года. Иногда Токио.

– Порой удивляюсь, почему до сих пор живу в Лондоне, когда здесь... – В голоса перекликавшихся в своих шикарах торговцев вклинился слабый звук полицейской сирены. Звук сирены постепенно затих. Роз зябко повела плечами. – Понимаете, что я хочу сказать...

– Думаю, что понимаю.

Поваренок с отцом подали завтрак. Завтрак для белой госпожи, хозяйки, подумала Роз; любовницы Шармара, пришвартованной к берегам озера Дал так же надежно, как ее плавучие домики, и точно так же не имеющей руля. В лучах восходящего солнца блеснул перьями зимородок. Сара Мэллоуби остановила на нем свой взгляд, будто увидев воображаемый выход или даже мечту. Роз постаралась сделать вид, что не заметила, как англичанка, будто очнувшись, тряхнула головой и резко откинула рукой волосы. Овладев собой, холодным равнодушным взглядом окинула окружающую панораму. На солнце поблескивали цепи, приковавшие домики к берегу. На фоне гор сияла куполами мечеть Хазратбал.

Взяв тарелочку, Роз положила себе рогалик. Повар налил кофе.

– Лондон, должно быть, здорово изменился... – тихо произнесла Сара.