Тайной считалось все, что было связано с «эликсиром». — Старик вздохнул. — Итак, дело всей моей жизни пошло прахом. Мой «эликсир», вместо того чтобы обессмертить человека, убил его. Я решил: пусть тогда он убьет и меня. И допил остатки «эликсира». Но почему-то меня он не убил. Я продолжал жить. И вот...
— Постойте-ка, — снова перебил Тимохин. — Если вы встречались с Гитлером перед войной и вам было пятьдесят лет, то теперь вам никак не может быть девяностошесть.
— Точно, — подхватил Егор. — Вам должно перевалить за стольник!
Цоллер округлил глаза:
— Разве?.. Сейчас посчитаю... — Он посчитал. — Майн гот! И правда, мне уже за сто перевалило!
— Выходит, ваш «эликсир» действует! — воскликнула Ася.
— Где ж действует, если я не помолодел, — резонно заметил старик.
— Но ведь и не умерли, — тоже резонно заметил Егор.
— Да вроде нет. — Профессор хихикнул.
— А кто контролировал работу вашей лаборатории? — поинтересовался бывший следователь.
— Особый отдел КГБ.
— А кто был начальником отдела?
— Этот... как его... — Старик наморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Человек по фамилии... по фамилии...
— Облеухов, — подсказал чей-то голос от двери.
Все повернули головы. В дверном проеме стоял... Кощеев.
Глава ХХIII. ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ
— Удивлены? — с усмешкой спросил он. — Сейчас вы удивитесь еще больше. — Кощеев взмахнул тросточкой.
И в комнату вошел... Никита.
Егор захлопал глазами:
— Ник, ты откуда?
— Из Голливуда, — засмеялся Никита.
Кощеев опять взмахнул тросточкой.
И в комнату вошел... Врунский. Или не Врунский?.. Егор пригляделся. Что за ерунда?.. Еще вчера журналист был лысый как бильярдный шар, а сегодня он уже с густой шевелюрой. И вообще Врунский был похож не на Врунского, а на знаменитого Григория Молодцова — аса питерского угрозыска.
— Гриша?! — радостно вскричал Тимохин.
— Захар Матвеич?!
Суперопер и бывший следователь обнялись, похлопывая друг друга по спине. Молодцов повернулся к Кощееву:
— Познакомьтесь, это мой учитель. Я когда-то у него на Петровке начинал. Младшим опером.
Тимохин и Кощеев обменялись рукопожатиями.
— Захар Матвеич Тимохин. Бывший следователь.
— Олег Николаевич Кощеев. Директор ФСБ.
У Егора глаза на лоб полезли:
— Как директор ФСБ?.. Ася подбежала к Молодцову:
— Дядя Гриша, а куда вы тогда исчезли?
— Сейчас расскажу, племянница. У Егора челюсть отвисла:
— Кто племянница?
— Я племянница, — с очаровательной улыбкой сказала Ася. — А это — мой дядя Гриша. Мамин брат.
У Егора в голове все кувырком пошло.
— А мама твоя в тюрьме?
Ася рассмеялась:
— Да в какой тюрьме? Она на Кипре отдыхает.
— Ни фига не врублюсь. — Егор взглянул на брата. — Ник, ты-то хоть врубаешься?
— Я еще вчера врубился, Егорка. Нас с тобой все за нос водили.
— Кто «все»?
— Ну во-первых: Белова, Ворон, Глюкин... — принялся перечислять Никита.
— Кстати, Белова никакая не Белова, — сказал Суперопер, — а Чернова...
— А Ворон никакой не Ворон, — сказал директор ФСБ, — а Воронихин...
— А Глюкин никакой не Глюкин, — сказал Никита, — а Глюкман...
— А все вместе они — банда генерала Облеухова, — заключил Григорий Молодцов. |