– Не дёргайся, поняла? – проговорил охрипшим от навалившихся воспоминаний голосом.

Она закивала, глядя на меня затравленно и с неверием.

Да, я тоже, такому как я, не поверил бы.

Разжал пальцы, сделал шаг назад и спросил:

– Кто тебя подослал?

Девчонка расширила и без того свои большие глаза и замотала головой.

– Я не… Меня никто… не подсылал… – прошептала она. – Я просто… Я хотела найти… деньги…

Рукавом куртки утёрла нос, шмыгнула им и, опустив взгляд, бессвязно, сквозь всхлипы заговорила:

– Я давно не ела… И хотела… В горячий… душ… Новое… бельё… И чтобы не голодать… больше… никогда…

И снова я вижу и отчётливо понимаю – не лжёт. Правду говорит.

Она вскинула голову, но тут же зажмурила глаза, явно не желая смотреть на меня от чувства стыда.

– Садись в машину, – бросил сухо, хотя внутри зашевелилось позабытое странное чувство. Сочувствие? Жалость? Или быть может, просто кто то сверху решил напомнить, что долги рано или поздно нужно возвращать?

Макар спас меня. Пришло время и мне спасти кого то.

Почему то эта мысль взбесила.

Проблем выше крыши, теперь ещё девчонка на хвосте. Но не бросать же её? Вижу, что загнана в угол и вряд ли у неё всё закончится хорошо. Или от голода сдохнет, судя по её худобе, не ела давно. Или попадёт в притон. Или бросится под поезд.

Убрал пистолет в карман куртки и посмотрел на девчонку.

Она не сдвинулась с места. Но хоть реветь прекратила.

– Что застыла? Садись, сказал, – повторил раздражённо.

Она с силой сжала пальцы на лямках своего дохлого рюкзака и зашептала, заикаясь, пробуждая во мне ярость:

– Зза… зачем? Вы хотите у… у у… уб бить м меня? Или… изз… знасиловать?

Убить? Изнасиловать? О чём она думает?!

Я взглянул на неё, надеясь, что это была несмешная шутка, но, увы, девчонка говорила серьёзно.

– Я не собираюсь тебя убивать. И женщин я никогда не насилую, – ответил охрипшим от злости голосом. Вздохнул и добавил мягче: – Садись. Я не причиню тебе вреда. Обещаю.

Но в её глазах неугасающий страх. И мне не по себе от этого. Она боится меня. Боится, что обману. Похоже, жизнь её уже успела хорошенько потрепать.

Протянул руку ладонью вверх. И смотрю в глаза, не разрывая контакта.

Её полные сильно потрескавшиеся губы немного раскрываются, словно она желает сказать «нет», но видимо, быстро передумывает – смыкает губы и очень медленно протягивает свою ладошку и кладёт в мою ладонь.

Она очень маленькая и в моей огромной руке смотрится невероятно хрупкой – сожми и сломается.

Осторожно взял её ладонь и потянул к пассажирской двери.

Усадил её в кресло, вложил в руки сумку, которую она намеревалась украсть. Лицо девчонки при этом стало очень удивлённым и при этом красным. Стыдно стало.

Я хмыкнул, но ничего не сказал.

Затем пристегнул её ремнём безопасности и захлопнул дверь.

Занял место водителя, завёл машину и резво развернувшись, поехал прочь.

– Ты сказала, что давно не ела, – проговорил я, и это не вопрос.

– Угу, – издала она тихий звук.

Посмотрел на девчонку и едва не выехал на красный, когда она вдруг стянула с головы чёрную шапку, под которой скрывался каскад белокурых волос – волнистые, светлые, длиной ниже лопаток, и я вдруг явственно представил, как намотал бы эти локоны на кулак, запрокинул ей голову и горячими поцелуями прошёлся бы по нежной тонкой шее.

Резко дал по тормозам, и она дёрнулась, по инерции выставила руку вперёд, другой рукой сильнее к себе прижала мою сумку.