Бримстоун тоже не испытывал особого энтузиазма.

  Чазар не присутствовал на первом собрании,   сказал Аласклербанбастос.

  Это не исключает его участия,   сказал Бримстоун, одновременно вспоминая заклинания и продумывая их порядок, если дело, все таки, дойдёт до боя. – Обходя правила.

  И снова вы ссылаетесь на правила.

  Сложные правила. Вы хотите, чтобы я научил вас всему Кодексу? У вас есть несколько лет?

  Не смей насмехаться надо мной.

Палящее дыхание Бримстоуна безболезненно жгло его грудь и горло. Он боролся с приступом гнева и  желанием забыть о благоразумии, рискнув выступить против высокомерного, раздражающего порождения безумия Саммастера и нанести удар первым.

Когда он взял себя в руки, то сказал:

  Прошу прощения за мою легкомысленность. Это было неуместно. Но, вы, конечно, понимаете, что было бы еще более неуместным запрещать Чазару участвовать в том, что равносильно поклонению нашей Темной Госпоже. Он был ее избранным чемпионом.

  Это было давно. В другом мире.

Бримстоун вынужден был согласиться. Это было время и мир до катаклизма, названного Чумой Заклинаний, когда все драконорожденные жили где то невообразимо далеко, а по небу не парили острова.

Но вслух соглашаться не было смысла.

  Конечно, но для дракона прошло всего пара мгновений. А для нежити и того меньше.

  Я не согласился с кандидатурой Чазара!

  Но вы наверняка осознали, что мир   это хаотичное, постоянно меняющееся место, и что могут возникнуть непредвиденные проблемы. И как раз самое интересное. Честно говоря, я даже не понимаю, почему для вас так важно – будет ли Чазар иметь к этому отношение или нет. В любом случае вам придется иметь с ним дело.

  Да все вы понимаете! Разница в том, будут ли другие относиться к нему как к равному.

Бримстоун вздохнул, и из его ноздрей вырвались струйки серного дыма.

  Полагаю, вы правы. Тем не менее, ситуация такова, и я не понимаю, почему это так ужасает вас. Вы управляете целым королевством и армией. Большинство довольствуется и меньшим.

  Всегда одно и то же,   прорычал Аласклербанбастос,   трое против одного. Чазар, Гестаниус и Скутосин сговорились свергнуть меня. И теперь то же самое!

“На самом деле”,   подумал Бримстоун,    “все еще хуже. И вы настолько одержимы Чазаром, что никогда не увидите новой надвигающейся угрозы”.

Он почти мог пожалеть драколича. Если бы Аласклербанбастос не раздражал его так сильно, и если бы жалость была чем то большим, чем рудиментарной частью натуры дракона вампира.

  У вас есть свои драконы вассалы. – Сказал Бримстоун.

Аласклербанбастос выплюнул небольшую потрескивающую молнию.

  Молодые. Это не то же самое,   его бесплотные конечности согнулись, когда он собрался с силами, чтобы сделать выпад.   Я настаиваю на том, чтобы вы исключили Чазара.

  Нет,   сказал Бримстоун,   и я предлагаю вам остановиться, чтобы подумать, прежде чем совершать необдуманные действия. Если вы уничтожите меня, то всему придет конец. И это уже интересно, не правда ли? Прекрасно и замысловато, как любое сокровище в вашей сокровищнице. По мере развития событий она станет еще больше.

Драколич засиял, бело голубое сияние кипело в пустых глазницах. Затем он задрожал, и, наконец, Бримстоун услышал, как кость ударилась о кость.

  Если я когда нибудь решу,   сказал Аласклербанбастос,   что вы не беспристрастны, то мы продолжим этот разговор.   Он выскочил из отверстия одним внезапным рывком и через мгновение покинул пещеру. Бримстоун не мог ни видеть, ни слышать его ухода, но гнетущее чувство силы и угрозы утихло.