Иногда приводятся такого рода детали, которые ставят под сомнение вообще всю историю об экспедиции. Скажем, в одном из таких описаний упоминается, что к поляне вышли поздно, примерно в 10 часов вечера. «Темнело очень быстро» [18, с. 25], и потому было принято решение ночевать в километре от поляны, а потом уж на нее идти. Естественно, на людей поутру нападают хвори, приборы отсутствуют, и экспедишники решают прийти на следующий год, получше экипированными. Кто мешал подготовиться более серьезно уже в этом году — вопрос не ко мне. А следующего раза не было, потому что экспедицию проводили в 1991 году, и в следующем году, году финансового обвала, ехать стало не на что…

Как убедительно, как интересно тут все сплетено! Только вот одна совсем пустяковая деталь… Дело в том, что действие этой увлекательной истории разворачивается на 59 градусе северной широты в начале июня. Ведь плыть, сплавляясь по Кове, можно только в полную воду, с конца мая и до середины июня. Автор и называет день, когда экспедиция поплыла по Кове, — 30 мая 1991 года. Но ведь это почти что широта Петербурга! И почти что время «белых ночей»! Даже в Красноярске, который лежит гораздо южнее, в начале июня в 10 часов вечера вовсе и не думает темнеть. А на Ангаре, на 59-60 градусах, в июне темнота наступает не раньше часа ночи! И уж во всяком случае там никак не может в 10 часов вечера «очень быстро темнеть».

И приходится задаваться вопросом: а может быть, автор статьи в бульварном журнальчике «НЛО» вообще никогда не был на Кове?! Потому что если бы он там побывал в этих числах, то ему и в голову не пришло бы написать про эдакую типичную для тропиков «внезапную темноту». В этих краях и в этих широтах так не бывает. Можно предположить другой вариант, но ничем не лучше первого: автор даже и на Кове, может быть, побывал и уж во всяком случае знает, когда там наступает темнота. Но к читателю относится соответственно — как к полуграмотному быдлу (а кто еще прельстится журнальчиком, на первой странице которого красуется «портрет» космического пришельца?). И думает, что писать можно вообще какую угодно чушь, какой угодно бред сумасшедшего, — все равно сойдет, все равно сожрут, как миленькие.

Из той же оперы и другая деталь: мол, экспедиция сплавилась до устья Ковы, до места ее впадения в Ангару, а потом уехала лесовозами до Братска. Так вот, в 1991 году лесных разработок на Кове не вели. НЕ ВЕЛИ. Не было лесовозов, нельзя было уехать ими до Братска (и вообще куда бы то ни было). И нехорошие подозрения насчет автора только усиливаются.

Впрочем, истории про мистических людей, похищающих приборы и карты, или про бездонный колодец в центре «чертова кладбища» не менее великолепны.

Где-то в 1910 или 1912 году в кочевьях эвенков были встречены удивительные шаманы — чернокожие! Впрочем, я зря говорю во множественном числе — чернокожий шаман встречен только один, а остальное уже чистой воды пересказы и легенды. Шаманы эти появились у эвенков внезапно, просто взяли и вышли из леса. Эти шаманы, чернокожие, высотой порядка двух метров, не знали ни слова по-эвенкийски или по-русски, но умели целить наложением рук и еще какими-то непонятными способами — эвенки, похоже, сами не очень понимали, как они это делают, и тем более не умели рассказать. Причем шаманы не камлали, не знали «необходимых» для них духов, но все равно пользовались огромным уважением именно как шаманы-целители. А потом чернокожие шаманы так же загадочно исчезли, и никто не мог пролить свет на причину и на способ их исчезновения. Эвенки, похоже, не знали и этого.

Вот об этой истории мы знаем очень мало, до обидного мало. Дело в том, что сведения о чернокожих шаманах содержались в архиве Д.Н.Анучина. Дмитрий Николаевич собрал эти сведения перед самой Первой мировой войной, и хранились они в архиве Красноярского краеведческого музея.