— Ира, тебя когда ждать? Ирина, изволь мне ответить! Ирка, ну что за свинство!

Ирина шла, не поднимая головы, оставляя позади мамины вопли.

— Владимир, а ты что сидишь?! Отец ты или не отец?! Ты-то каким местом думаешь?!

Ну, раз мама начала орать на папу, это надолго. И если уж начала, значит и правда, сама не знает, что ей делать. Уже выходя из подъезда, Ирина слышала вопли с третьего этажа — там продолжали выяснять, чья это дочь, кто за нее отвечает, почему не отвечает, как смеет не отвечать… Мама занималась обыденным в общем-то делом: перекладывала на папу ответственность за свои проколы и грехи. Сколько Ирина себя помнила, она этим занималась каждый раз, потерпев поражение или сделав какую-то гадость. Ирина старалась не слушать.

Летний город пропах бензиновой гарью, запахом несвежей зелени. Торговцы давно разошлись, на месте рыночков, у крупных остановок, валялись ящики, картонные коробки, забитые какой-то дрянью, груды гниющих овощей и фруктов. Бродячие собаки что-то жрали, что-то отнимали друг у друга.

На перекрестке Вора Либкнехта и Проститутки Люксембург Ирку пытались поймать за руку какие-то странные мальчики, стоящие возле синего «мерседеса».

Возле киоска на Разбойника Вейнбамкина небритый толстый азер крутил на пальце связкой ключей — и от машины, и от квартиры. Сунуться он не посмел, но уж раздеть девочку взглядом не преминул и пакостно зачмокал вслед.

Ирине было все равно. Куда она идет? Сначала девочка сама не понимала. Опустив голову, брела Ирина по улицам вечернего Карска. Боль не утихала, но становилось все-таки спокойнее. Утих спазм, перехвативший горло, прекратило колоть в правом боку; кроме своей проблемы, появились улицы, дома и люди. Становилось уже можно жить. Куда это она зашла?!

Ага. Вот Кутеванова, вот Шлюхи Лебедкиной… совсем недалеко от Андреевых. Эх, не будь Пашка таким же маленьким! Мало того, что ноги сами принесли Ирину к Андреевым, у нее и тени сомнения не возникло, что Павел дома и рад будет ее видеть. Павел всегда был надежен, как средних размеров горный хребет… Не может же он исчезнуть, когда ей до такой степени надо?! Только когда Ирина набрала номер на табло домофона, ее вдруг прохватил испуг: а кто сказал, что Павел дома?! И что ему все это интересно?!

Тот же прохладный кабинет, та же спокойная обстановка старого, с традициями, дома. Разве что крендельков на этот раз не было, Пашка предложил только кусок пирога с вареньем, да и то начавшего черстветь.

И минуты не ушло у Ирины, чтобы рассказать, как ее кинула мама:

— Пашка, я готова сама искать клад! Я сама хочу залезть в пещеру! Пашка, поехали сами на Малую Речку!

Скажем откровенно — Ирка выпалила это без особенной веры в успех.

Ну кто такой Павел? Что он может? Даже если и захочет, возможностей у него — не намного больше Иркиных.

Ирина уже находилась в том состоянии, когда женщины готовы платить чем угодно, в том числе платить собой за исполнение желания, а девчонки помоложе в таком состоянии отдаются старым селадонам и неразборчивым мужчинам средних лет, считая, что они-то уж точно помогут. А те поступают по-разному…

И потому Ирина, скажем опять же честно, нехорошо стала думать про Павла. И чего она к нему пришла?! Вот будь он взрослым, будь у него ружье, машина, право самому что-то решать… А Пашка почесал в голове, хмыкнул: «Ну да, куда уж ему, сопляку…» И сказал Ирке вполне ответственно:

— Что ж, поехали.

И осеклась Ирина, обалдело уставилась на Пашку.

— Ты серьезно?

— А ты? Если ты серьезно — я серьезно.

— Ну-у… А когда ехать?

— Давай завтра.