– Да, я его отключил, – почему то смутился я, – я был на концерте симфонической музыки.

– Ну вот. Я вас ждала во дворе. А дальше вы все знаете.

Она вынула из пачки еще одну сигарету и щелкнула зажигалкой.

– Значит, если я вас правильно понимаю, вы хотите, чтобы я защищал вашего мужа?

Женя кивнула:

– Да. И меня тоже. Конечно, по возможности. Ведь мне никакого обвинения не предъявили.

Я вздохнул. Защищать арестованного начальника областного РУБОПа, которого местная мафия засадила за решетку, конечно, можно. Но только результат, скорее всего, будет нулевой. Наверняка обвинение хорошо продумано, возможно, Трегубову устроили какую нибудь ловушку, в которую он и попался. Судьи в этом Сибирске наверняка тоже скуплены на корню, не говоря о ГУВД. Так что исход суда первой инстанции практически предрешен. Надежда только на то, что, подав кассационную жалобу, мы выведем дело Трегубова из под влияния областных князьков на более высокий уровень, куда, возможно, их щупальца не доходят. Но дело это муторное, долгое. И уж простите мне мой цинизм, практически, видимо, безденежное. Хорошо еще, если мне оплатят командировку в Сибирск…

Женя, будто бы прочитав мои мысли, сказала:

– Только о деньгах не беспокойтесь. Они есть. В надежном месте хранятся, Игорь на новую машину откладывал. И еще, если все окончится хорошо, то мы все равно переедем. И квартиру продадим. А она немало стоит. Так что вы не волнуйтесь, все расходы я беру на себя и гонорар тоже будет… на уровне. А на первоначальный взнос в кассу у меня есть… Только вытащите его! Умоляю, вытащите!

И она снова заплакала.

Надеюсь, вы не думаете, что сердце Юры Гордеева сделано из куска гранита? Разве я мог не отозваться на просьбу о помощи женщины, которая сидит у меня дома, рыдает и надеется только на меня одного?

Я согласился…

3

Единственный сторож, в ведомство которого, кроме кладбища, входил еще и Николаевский храм, сидел в своей будке возле центральных ворот и практически ничего не слышал. Ветер завывал, трещали старинные клены, с неба сыпала ледяная манка, занося все двухметровыми сугробами. Собаки сторожа, выставленные хозяином за дверь будки, забились в теплый угол под фундаментом, сбились в кучу и улеглись почти что друг на дружку. На вторжение неизвестных на территорию кладбища они никак не отреагировали. Подняв морды, собаки сонно проследили за удаляющимися темными фигурами незнакомых людей и снова свернулись клубками, уткнув носы в собственные животы.

Четверо охотников за цветными металлами разбежались по кладбищенским аллеям. Они еще днем присмотрели подходящие надгробия. Оставалось отыскать в кромешной темноте, за снежной пеленой, нужные могилы, отколоть ломом бронзовые и медные детали памятников и унести ноги… Остальное – дело техники. Скупщиков цветных металлов везде хоть отбавляй…

Подсвечивая дорожки фонариками, воры добрались до седьмой линии – так называлась отдаленная аллея на западной стороне кладбища, где хоронили «новых русских» и других значительных персон города. Старое Николаевское кладбище, расположенное в исторической части Сибирска, было закрыто для обычных захоронений, но администрация умела угодить богатым клиентам, изыскивая свободные места за счет сноса бесхозных могил…

– Эй! – окликнул сообщников заводила всей шайки. – Стойте! Это должно быть где то здесь!

– Ничего не видно…

– Да вот же! Сюда!

Они не таились, кричали громкими голосами, стараясь перекричать пургу.

Все четверо остановились и оглянулись.

– Посвети ка мне…

Тусклые лучи карманных фонариков запрыгали по мраморным плитам, залепленным снегом решеткам, утонувшим в снегу венкам вечнозеленых искусственных цветов…

Заводила смел перчаткой снег с одного памятника.