Тот, кто думает, что, узнав шифр одного документа, сумеет ознакомиться и с другими документами той же тематики, глубоко заблуждается. Потому что на протяжении нескольких столетий существования архива, особенно со времен раскола, предпринимались многократные попытки перекодировать документы. В результате у несметного количества Buste теперь было по нескольку шифров. Простой вербальный «de curia, depraebendis vacaturis, de diversis formis, de exhibitis, de plenaria remissione» был виден только в том случае, если папки, как это делалось во времена средневековых пап, хранились горизонтально. Шифр мог быть и цифровым, и комбинированным из букв и цифр, например: «Bonif. IX 1392 Anno 3 Lib.28».

В последней системе кодировки, относящейся к середине XVIII века, заметно влияние custos registri bullarum apostolicarum Джузеппе Гарампи. Он создал свой Schedario Garampi, схематически разделив архив на тематические разделы, что в итоге принесло больше путаницы, чем пользы. Время папствования понтификов всегда различно. Поэтому разделы «dejubileo» или «de benefiäis vacantibus» были неодинаковы по объему, меж тем на хранение документации каждый раз отводились равные площади.

Каждая новая кодировка еще больше увеличивала сходство Башни Ветров с Вавилонской. Как библейская башня не достигла неба, потому что Создатель смешал языки ее строителей, так и каждая новая попытка навести порядок в архиве имела те же последствия. Возможно, это была попытка отобразить идеальное мироздание, изначально обреченная на неудачу; или была надежда на то, что хаос, как считали греческие философы, является первичным состоянием, из которого Бог создал упорядоченную вселенную, а не наоборот. Второе сравнение более удачное, потому что хаос есть не только нечто неупорядоченное. Это еще и бездна, открывающаяся навстречу входящему. Так и здесь: перед вами – таинственный мир, который охраняет Августин, как трехглавый Цербер у ворот Царства мертвых.

Префект протянул кардиналу лампу, работавшую от батареек, законно думая, что путь того лежит в комнаты Riserva, где нет света. Кардинал кивнул, не проронив ни слова. Молчал и Августин, он последовал за кардиналом на верхние этажи башни по винтовой лестнице. В конце нее была лестничная площадка с телефоном на стене.

Здесь, на пути к самым старым и секретным отделам Archivio Segreto, воздух был затхлым, несло гнилью. Зловоние усиливали химикаты для уничтожения грибка который, веками размножаясь в непроветриваемых помещениях» теперь красноватым налетом покрывал папки и пергаменты и выживал даже после применения веществ с новейшими формулами. Только с позволения папы можно было заглянуть в эти комнаты и изучить документы, находящиеся в них. Однако понтифик редко подписывал такие разрешения, разве что самые важные. Поэтому данную обязанность взял на себя кардинал Йозеф Еллинек. Подписывал разрешения он, правда, нечасто, но обычному человеку не полагалось знать о причине отказа. Документы, составленные менее чем сто лет назад, отправлялись прямо в секретные помещения. Документы, в которых упоминалось о папах, оставались засекреченными в течение трехсот лет. В стопках и свитках, в переплетах и под печатями здесь лежала история Церкви за последние два тысячелетия. За тремя сотнями печатей тут хранился документ, в котором говорилось о том, как шведская королева‑протестантка Кристина поверила в святое причастие, чистилище, отпущение грехов, подчинилась непогрешимому авторитету папы, решениям Собора в Триенте и, таким образом, стала католичкой. Замечания папы Александра VII, книги со счетами, письма и подробные отчеты обо всем: от одежды для обращенной в новую веру (черный шелк, глубокое декольте) до сладостей – поданных к столу статуэток и цветов из марципана, желе и сахара, а также упоминание о ее бисексуальности – все это подтверждало мнение о Ватиканском архиве как об одном из лучших в мире.