– Да, – согласился Дирк. – Но со всем этим покончено. Я приехал сюда вчера с намерением умолять тебя о том, чтобы мы стали супругами в полном смысле этого слова.

– Но это… – Тина собралась сказать ему, что приехала домой раньше по этой же причине, но он не дал ей закончить.

– Дорогая, я знаю, как много значит для тебя твое дело, но ты нужна мне! – Он наклонился к ней и нетерпеливо спросил: – Ты не могла бы открыть другой салон в Уиллингтоне и иногда ездить в Нью-Йорк?

– Нет.

Его лицо омрачилось при столь категорическом отказе. Чувствуя его боль и разделяя ее, она поспешила объяснить:

– Мне не нужно ездить в Нью-Йорк, дорогой. Вчера я согласилась продать салон Полю. И, кроме того, предупредила, что освобождаю квартиру. – Ее губы растянулись в улыбке при виде изумления на лице мужа. – И это теперь мой единственный дом.

Отбросив стул и вскочив на ноги, Дирк обогнул стол и заключил Тину в объятия.

– Я всегда готов приютить тебя, худышка, – поддразнил он подозрительно спокойным тоном.

– С одним условием, – твердо заявила Тина.

– Что ж, называй условия капитуляции, – с облегчением рассмеялся Дирк.

– К этому времени, на следующий год, – нежно проворковала она, – я желаю украсить детскую комнату, а не только рождественскую елку.

Глядя на Тину сверкающими голубизной, полными безграничной любви глазами, Дирк медленно, волнующе-чувственно улыбнулся. Как бы спохватившись, Тина добавила:

– Причем, не только здесь, но и в Уиллигтоне.

– Ты многого требуешь, любовь моя. – Его руки напряглись, и Тина затрепетала, ощутив его желание. – Но, поскольку я и сам собирался сохранить этот дом как наше тайное убежище, я принимаю твои условия… с одним моим условием.

– Каким? – шепнула Тина, поудобнее устраиваясь в его объятиях.

– С условием, что… – он страстно и многозначительно поцеловал ее, – мы приступим к выполнению твоих условий немедленно.