— Как вы далеко ушли! Я бежал, моя туника мокра. Не пора ли отдохнуть?

— Сядем, — согласился широкоплечий плебей, повернув к нему тёмно-багровое лицо, исполосованное в боях, и потирая мускулистую грудь. Он вынул из котомки хлеб и сыр, сделал несколько глотков из фляги. — Что же ты, Маний? Пей вино, принимайся за сыр и оливки.

Маний, худощавый, с насмешливыми навыкате глазами, взглянул на Тита и, подмигнув ему, тихо сказал:

— Есть люди, которым, видно, не до еды.

Сервий вспыхнул, но промолчал.

— У них любовь заменяет хлеб и воду.

Сервий взглянул исподлобья на Мания:

— Я не смеялся над тобой, когда девушка отвергла тебя.

— Если одна это сделала, то другая…

— Другая поступит так же — увидишь!

Насмешливые глаза Мания стали колючими:

— Оба мы бедняки, скарб наш скуден, но у нас есть руки, чтобы заработать на хлеб. И всё же ни одна девушка не выйдет за нас. Даже твоя Тукция…

Сервий вскочил, сжимая кулаки:

— Ты, куриная голова, оставь Тукцию в покое! Ты просто зол на неё.

Глаза Мания засверкали, но Тит положил ему руку на плечо:

— Довольно споров! Ты первый начал…

— Он завидует мне! — крикнул Сервий.

— Завидую? — злобно засмеялся Маний. — Разве мудрый завидует глупому? Уж не думаешь ли ты, Сервий, что Тукция единственная девушка в республике?

— Для меня — единственная… Да и для тебя тоже, иначе бы ты не стал завидовать!

Маний ударил котомкой о землю, взметнув дорожную пыль.

— Пусть злые боги вырвут у тебя лживый язык! — закричал он, подступая к Сервию.

Тогда Тит встал между ними.

— К чему ссориться? — заговорил он, спокойно поглядывая на соперников. — Я защищаю Тукцию не потому, что она сестра моей жены. Я знаю — Тукция любит Сервия. И пусть любит. А ты, Маний, найдёшь себе другую девушку…

— Лучше Тукции!

— Лучше или хуже — твоё дело. А нам пора идти. Марий, наверное, гневается, что мы опаздываем в легион, надо спешить.

— А далеко ещё идти? — спросил Сервий.

— Ровно столько, сколько нужно, чтобы дойти до Рима, — усмехнулся Тит.

Сервий шёл сзади.

Мысли его возвратились к Тукции: он сравнивал её с самой Венерой, сошедшей с Олимпа чтобы порадовать сердце бедняка.

«Если бы Деций согласился отдать за меня Тукцию, счастливее человека не было бы на свете!»

Сервий думал о своей Тукции, и путь не казался ему таким трудным.

Глава II

Центурион-примипил яростно взмахнул виноградной лозой:

— Что отстаёшь?

Удар пришёлся по плечу легионера, и, скользнув, лоза задела юношу, шагавшего рядом с ним.

— Что убавил шаг, красавец? — крикнул центурион юноше. — Винограда захотел?!

Румяное лицо юноши побледнело, голубые глаза потемнели, брови сдвинулись, движения стали резкими, порывистыми.

Центурия шла по Марсову полю ровным шагом, сверкая медными нагрудниками, иберийскими мечами, вытянутыми копьями, шлемами, украшенными прямыми чёрными перьями.

Она надвигалась с тяжёлым топотом, отбивая шаг, грозно звеня оружием.

Центурион стоял, выжидая, когда эта живая стена приблизится и можно будет остановить её.

— Сто-о-ой!

Центурия замерла, только взметнулись чёрные перья.

Юноша облегчённо вздохнул, искоса взглянул на товарищей справа и слева, но те прямо смотрели перед собой.