– Несмотря на то, что мы так часто говорим о борьбе, – промолвила Кэйко, – настоящее счастье как раз в том, чтобы получить то, что ты хочешь, чего у тебя никогда не было, просто так, без усилий, как небесный дар, ибо в борьбе можно растратить душевные силы, обесцветить желание, потерять себя. А счастье, за которое нужно платить, – это уже не счастье.

Они пошли дальше, не осознавая, как их сблизил этот разговор.

Крепость имела внушительные размеры, возвышалась на фоне светлого неба, точно потемневший от времени зуб гигантского чудовища. Кэйтаро хотел здесь жить, хотел называться сыном повелителя Сэтцу.

Неожиданно юноша понял, что, явившись сюда, должен убить князя Сабуро, отомстить за себя, за господина Нагасаву, за его воинов и тем самым исполнить свое предназначение!

Его губы шевельнулись, и он прошептал, сам не осознавая этого:

– Я должен его убить!

– Кого? – отозвалась Кэйко. – Того человека?

Кэйтаро удивленно посмотрел на нее и, опомнившись, произнес:

– Нет, другого.

– Быстро у вас все меняется!

– Если самурай решает проявить милосердие, он его проявляет, когда он считает, что необходимо убить, то убивает, – сурово изрек юноша.

Не желая его обидеть, Кэйко подавила улыбку.

– Как нам туда попасть? – задумчиво произнес Кэйтаро, оглядывая ворота. – Если я скажу, что ро-нин и хочу наняться на службу, они спросят, откуда я и кто мой прежний господин.

– Ничего, – ответила Кэйко, – положитесь на меня.

Когда юноша и женщина подошли к крепости и пришло время объяснять, кто они и откуда, Кэйко заговорила взволнованно, торопливо и в то же время складно. Случилось землетрясение, и они остались без крова, она и племянник, к тому же племянник лишился господина. Они пришли сюда, поскольку наслышаны о великодушии князя Аракавы. Она уверенно назвала массу несуществующих имен, чем окончательно сбила с толку стоявших в карауле самураев.

Образ красивой, хрупкой, беспомощной женщины заслонил от них облик молодого человека, его напряженное лицо с плотно сжатыми губами и неотступным взглядом блестящих черных глаз. Про землетрясение слышали все, и сюда в поисках работы и крова уже приходило немало людей.

Их пропустили, и Кэйтаро сказал:

– А вы умеете лгать, госпожа!

В его голосе звучало неодобрение. Она усмехнулась:

– Без этого не проживешь. – Потом спросила: – Я не обидела вас тем, что назвала своим племянником?

– Нет.

– Что вы намерены делать, господин? Кого вы ищете? Может, скажете мне? Возможно, я сумею вам помочь?

– Того, кого я желаю убить, не нужно искать. Но к нему сложно подобраться.

Кэйко довольно быстро отыскала дом Акиры и неторопливо вошла в ворота. Здесь царила суматоха: очевидно, кто-то собирался в дорогу или, напротив, недавно вернулся. Навстречу Кэйко вышла женщина, примерно ее возраста, не слишком привлекательная, но в новой добротной одежде, с аккуратной прической. Служанка? Вряд ли. Непохоже, чтобы она занималась тяжелой работой. Наложница? Жена?

Кэйко низко поклонилась:

– Здравствуйте, госпожа. Я пришла из дальних краев. Я потеряла жилье, и мне необходимо найти работу. Не нужна ли вам служанка?

Женщина растерялась:

– Мы уезжаем. К тому же это решает жена господина, Мидори-сан.

– Могу я ее увидеть? – спокойно и твердо произнесла Кэйко.

Женщина молча удалилась, и вскоре появилась другая. Взглянув на жену Акиры, Кэйко сразу почувствовала, что ее будет трудно обмануть. Жена! Если он не брал других жен, значит, сильно дорожил этой, первой! В самом деле, на ее облике лежала печать благородства, вполне способного заменить изысканную красоту.