Коррадо не стал отвечать. Он подошел к манекену и изменил свою руку так, что его пальцы превратились в массивные звериные когти. Когда перевоплощение было завершено, он ударил ими по лицу манекена, и, хотя Роувен был готов к этому, от звука трескающегося пластика он невольно вздрогнул.

Одного удара хватило, чтобы часть лица манекена отломилась и упала на пол.

– Примерно это с ней и случилось, – признал Коррадо. Он снова был холодным профессионалом, но только так он и умел справляться с болью, на которую у него не было права. – Я восстановил ее лицевые кости, зубы, мягкие ткани и кожу, кое-как воссоздал переносицу, но сделать ей новые глаза я не могу, там все уничтожено, мозг чудом не был задет. Это навсегда, Роувен.

– Не понимаю… зачем они так поступили с ней? – не выдержал Роувен.

– А разве не этого следовало ожидать? У того, кто решается на такое грандиозное предательство, нет будущего. Свои его обратно не примут, потому что граница прочерчена кровью. А чужие никогда не будут по-настоящему его уважать. Потому что, во-первых, он все равно не их породы, ну и во-вторых, они знают, что предателю доверять нельзя. Если ты отрекся от самого дорогого, откуда в тебе верность? Слава и триумф, полученные таким путем, долго не длятся. Мне жаль признавать это, но Рошель получила лишь то, к чему сама изначально шла.

И все это было понятно, Роувену нечего было возразить, однако он не мог вот так холодно вынести приговор молодой девушке, у которой и жизни-то было – всего ничего. Он и сам совершал ошибки, за которые его многие не любили. Да, не такие, как Рошель. Однако благодаря им он усвоил, как сложно быть вечным праведником.

Поэтому на встречу с ней он направлялся с тяжелым сердцем. Впрочем, Роувен не сомневался, что сумеет это скрыть, и она ни о чем не узнает.

Ее заперли в камере, стены которой были покрыты рунами. Здесь Рошель не смогла бы колдовать – хотя она пока и подняться не могла. Она полулежала на высоких подушках, худая, бледная, выглядящая даже младше своих скромных лет.

Коррадо неплохо поработал над ней: ее светлая кожа снова была безупречной, лицо казалось вполне нормальным, от чудовищной раны не осталось ни единого шрама. И только широкая белая повязка на глазах не позволяла забыть, что с ней случилось на самом деле.

Как только Роувен вошел, дверь за его спиной закрыли и заперли. Для него это ничего не значило: рун на стенах было достаточно, чтобы сдержать силу Рошель, но не его.

Он придвинул к кровати стул и сел неподалеку от молодой колдуньи. Рошель не повернулась к нему, хотя наверняка слышала его шаги. Да и зачем ей поворачиваться? Ей предстояло привыкнуть к новой жизни в вечной темноте.

– Здравствуй, Рошель. Ты знаешь, кто я такой?

– Лорд Роувен, как я теперь слышу.

– Ты у Великих Кланов.

– Да, я догадывалась. Те, с кем я была раньше, не оставили бы меня в живых.

– Тебя могли найти нелюди, – указал Роувен.

– Могли. Но они все равно передали бы меня вам.

Ее голос звучал безжизненно, как компьютерная запись. В нем не было ни горя, ни обиды, ни гнева. Как будто из Рошель вырвали ее душу, и тело продолжало существовать по инерции, потому что иначе не получалось.

Да оно и понятно: Коррадо мог вылечить ее, но Рошель все равно помнила, что с ней произошло.

– Почему они сделали это с тобой? – спросил Роувен.

– Потому что я стала бесполезна. Я была особенно ценна как шпион, открывающий им секреты Великих Кланов. Но это закончилось, когда меня разоблачили.

– Ну и что? Ты все равно оставалась Великой колдуньей.

– Да, и какое-то время этого было достаточно. Но потом все изменилось… И то Сообщество, которому я присягала на верность, уже не существует.