Эндрю уперся руками в багажник «студебекера», Саймон опустил стекло и схватился левой рукой за дверцу, а правой за руль.

— Сломался?

— Понятия не имею. Завтра покажу механику.

Они закатили машину в гараж и отправились ужинать в ресторанчик «Мэриз Фиш».

— Я решил вернуться на работу, — объявил Эндрю, садясь за столик.

— Давно пора!

— И перееду жить к себе.

— Никто тебя не заставляет.

— Никто, кроме тебя.

Эндрю продиктовал официантке свой заказ.

— О ней что-нибудь слышно?

— О ком? — спросил Саймон.

— Сам знаешь.

— Нет, у меня нет о ней никаких известий. Откуда?

— Ну не знаю… Просто надеялся.

— Страница перевернута, она не вернется. Ты причинил ей слишком сильную боль.

— Вечер во хмелю, дурацкое признание… Тебе не кажется, что я уже сполна за это расплатился?

— Меня можешь не спрашивать, рассказывай все это ей.

— Она куда-то переехала.

— Не знал. А ты откуда знаешь, если не имеешь от нее вестей?

— Брожу иногда под ее окнами.

— Случайность?

— Да, иногда случайно забредаю…

Эндрю хмуро смотрел через стекло на темные окна собственной квартиры.

— Ничего не могу с собой поделать, это сильнее меня. Есть места, бередящие память. С ней я пережил самые счастливые мгновения своей жизни. Вот и шатаюсь у нее под окнами, посиживаю на лавочке, предаюсь воспоминаниям. Иногда вижу нас вдвоем — две тени, входящие в дом с покупками, сделанными в магазинчике на углу. Слышу ее смех, ее шутки, смотрю на то место, куда она всегда ставила пакет, ища ключи. Бывает, даже встаю с лавочки, вроде как поднять ее пакет, — в сумасшедшей надежде, что дверь откроется и жизнь продолжится с того момента, когда прервалась… Идиотизм, конечно, но мне от этого так хорошо!

— И часто это с тобой бывает?

— Как тебе рыбка? — С этими словами Эндрю потянулся вилкой к тарелке Саймона.

— Сколько раз в неделю ты болтаешься под ее окнами, Эндрю?

— Моя лучше, ты сделал неверный выбор.

— Может, хватит оплакивать свою участь? Ну не сложилось у вас — печально, не спорю, но это еще не конец света. У тебя вся жизнь впереди.

— Слыхал я много пошлых сентенций, но «у тебя вся жизнь впереди» — апофеоз пошлости!

— Ты смеешь меня учить, после того что только что рассказал?

Саймон поинтересовался, как друг провел день, и Эндрю, желая оправдаться, поведал ему о своем знакомстве с посетительницей читального зала.

— Пока ты не принялся за ней шпионить и отсиживать себе зад на скамейке под ее окнами, я, пожалуй, сочту эту новость хорошей.

— Я уже оборудовал себе наблюдательный пункт в баре на углу ее улицы.

— Что ты сделал?!

— Ты слышал. Но это не то, что ты думаешь. В этой особе есть что-то интригующее, я еще не разобрался, что именно.

Эндрю заплатил по счету. На Чарльз-стрит было безлюдно. Старик выгуливал лабрадора, такого же хромого, как он сам.

— Не устаю поражаться сходству между собаками и их хозяевами! — воскликнул Саймон.

— Согласен. Купи себе кокер-спаниеля. Пошевеливайся, это будет моя последняя ночь на твоем поломанном диване! Завтра я сматываю удочки, как обещал. И еще одно обещание: больше я не стану прохлаждаться у Вэлери под окнами.