– Я этого не говорила! – испугалась Марьяна. – А если и так… Ты же не побежишь увольняться?

– Нет, – немного подумав, ответила девушка. – Работа мне сейчас очень нужна. К тому же музей с привидением… Это ведь так интересно! Хоть и страшновато немного…

– Спасибо тебе! – Марьяна вдруг сгребла ее в охапку и крепко обняла. – Ты только не увольняйся! Одна я этого больше не выдержу. А вместе мы со всем справимся.

– Ладно, – с трудом пропыхтела Лиза. – Но все же это очень странно. А по ночам у вас окна и двери тоже распахиваются сами собой?

– А ты думаешь, я тут ночую? Никогда бы в жизни не рискнула, – призналась толстушка. – Но по утрам здесь все закрыто.

– Так, может, расскажете, что еще вы тут видели? – сказал Тимофей. – Я люблю истории про всякие страсти-мордасти.

– Кто их не любит, – хмыкнула Марьяна. – Может, и расскажу, если и вы мне кое-что расскажете.

– Что именно?

– Вы встречаетесь или это у вас такая дружба с поцелуями?

– Вы нас видели? – покраснела до кончиков ушей Лиза.

– От меня в этом музее ничего не скроется, – ответила Марьяна. – Так вы у нас теперь парочка?

Лиза с улыбкой взглянула на Тимофея. Он посмотрел на нее.

– Похоже, да, – призналась девушка.

– А я так и знала, что этим кончится, – кивнула Марьяна. – У меня в таких делах глаз наметанный! Так, значит, хотите историй о привидении? Поможете мне, я вам обо всем, что здесь видела, расскажу.

– Конечно поможем, – пообещал Тимофей.

И они снова пошли по выставочным залам, методично закрывая все распахнутые окна и запирая их на замки. Никто из них не заметил Алену Александровну Сухорукову, которая молча наблюдала за ними с балкона второго этажа.

* * *

Из-за прохладной и дождливой погоды Тимофею уже которое утро приходилось отказываться от утренних пробежек. Холода он особо не ощущал, но месить кроссовками осеннюю слякоть все же не очень приятно. Поэтому, едва проснувшись, он отправлялся в бассейн академии, где делал десять кругов, чтобы держать мышцы в постоянном тонусе. Он уходил рано утром, когда Димка и Стас обычно еще спали. Иногда бывало, что он возвращался, а они все еще дрыхли. Но в этот день что-то пошло не так.

Вернувшись в общежитие, Тимофей застал очень странную картину. Димка в футболке и джинсах помирал от хохота в коридоре напротив входа в комнату, а Стас в одних боксерских трусах топтался в дверном проеме с таким видом, будто всерьез намерен прикончить Трофимова. Его правая рука стальными наручниками была прикована к длинному торшеру, который обычно стоял в углу возле кровати Кащеева.

– Что у вас тут? – спокойно поинтересовался Тимофей, приближаясь.

– А ты не видишь?! – вызверился Стас. – Меня приковали к этой дурацкой штуковине!

– Я думаю, торшер о тебе того же мнения, – снова схватился за живот Димка.

– И вообще, откуда у тебя наручники, извращенец?! – злился Кащеев.

– А ты выйди из комнаты, и я тебе расскажу.

Выходить в коридор в трусах и к тому же прикованным к торшеру Стас, видимо, стеснялся, только поэтому Димка все еще был жив.

– Ночевать с этим психом в одной комнате становится все опаснее, – процедил Кащеев. – Ты видишь, что он со мной сделал, пока я спал? О чем он только думал?!

– Погоди, дай вспомнить. – Димка прижал ладонь к щеке.