– Думаю, да, – сказал он без тени заносчивости, лишь констатируя факт.

– Ну, тогда, доктор Кристиан, вы просто не можете отказаться перекусить вместе со мной, и за ланчем разъяснить мне, что вам кажется неверным в моем взгляде на проблемы городов зоны С.

И он не отказался.

– Ситуация в этих городах – лишь одно из проявлений того, что я называю неврозами тысячелетия. Но здесь эти проблемы еще острее, чем в зоне В, где люди вынуждены каждую весну переселяться на север, хотя по-прежнему сохраняют любовь к родной земле и отчему дому и изо всех сил стараются продлить их век. Конечно, миграция – производственная необходимость. Не думайте, будто я вас поучаю. Но задумывались ли вы о духовном оскудении жителей этой зоны? Ни духовных связей, которыми сильны жители зоны D, ни чувства национальной общности, как у обитателей канадской зоны Е. В долгие месяцы зимнего безделья разнообразие вносят лишь футбол да хоккей. И еще – право пользоваться машиной во время месячного отпуска на юге. Хлеб, зрелища и право не работать – все, чего требовали древние римляне. И Рим, напомню, погиб. Наши пролетарии более развиты и образованы, чем когда-либо в истории. Им нужна цель в жизни. Но чтобы иметь стремления – необходимы чувства. Окружающая действительность лишает их способности чего-то страстного желать. Они бедны, как церковная мышь, но большинство из них не жаждет коммунистического равенства; это настоящие американцы. Именно по их гордости Делийское соглашение нанесло самый сильный удар. А какие лишения они терпят в быту?! Они чувствуют себя обманутыми, их не радуют даже удобные жилища, выстроенные для них властями: это не подлинная забота о людях, а просто кость, брошенная голодной собаке.

– И в чем же вы видите выход?

– В Боге, – просто ответил он.

– В Боге, – повторила Джудит.

– Судите сами – Последние сто лет люди постепенно теряли веру в Бога. Церкви закрывались – люди перестали считать их местом, где Бог общается с человеком. То одно, то другое вероучение возносилось и расширяло свое влияние, но – ненадолго. Вера все угасала и угасала. Лишь самые крупные Церкви и самые маленькие секты умудряются еще существовать. Они клянут всеобщее образование, растущее благосостояние масс, телевидение и подорванную мораль. Хотя прежде всего Церковь должна была бы сама покаяться – в своей пассивности, в запоздалых попытках обновиться, да и то чисто внешне. Смешно порицать то, в чем люди видят залог своего благополучия. Они не желают слышать обвинения во всех смертных грехах, не желают слышать, что бедным и несчастным остается лишь надеяться на райское отдохновение. Чем больше они имеют, тем больше хотят иметь. И чувствуют, что вправе желать этого. И – в этой жизни. В этой, а не в загробной. Все обманывали их. Церковь, не пытавшаяся даже вникнуть в их нужды и стремления. Правительство, которое ограничивало их свободу и инициативу, запугивало кошмарными картинами ядерной войны. Да, люди должны обратиться к Богу. Но не из страха. А так, как ребенок тянется к матери.

Он тяжело вздохнул.

Угроза ядерной войны исчезла вместе с безответственными правителями. Множество кошмаров, испокон веков довлевших над человечеством, развеялось. Люди хотят жить, а не готовиться к погибели. Мир третьего тысячелетия – мир совершенно новый. В нем не осталось места ни гедонизму, ни нигилизму Мы же пытаемся заставить людей смотреть на мир сквозь призму старых, вышедших из употребления ценностей. Мы зовем их в прошлое, а не в будущее, доктор Карриол.

– То, о чем вы говорите, доктор Кристиан, имеет слишком мало общего с проблемами зоны С. Вы говорите скорее о проблемах общечеловеческих.

– Зона С – это и есть все человечество.

– Но вы – не психолог.