Андрей Белый. Символизм как миропонимание
«…И блещущие чертит арабески»
«Одной из самых утонченных эпох в истории русской культуры», эпохой «творческого подъема поэзии и философии после периода упадка» называл Н. А. Бердяев «культурный ренессанс начала века». «Вместе с тем, — писал философ о том времени, — русскими душами овладели предчувствия надвигающихся катастроф. Поэты видели не только грядущие зори, но и что-то страшное, надвигающееся на Россию и мир (А. Блок, А. Белый)». Культурный ренессанс, подъем поэзии и философии, грядущие зори, предчувствие катастроф — в этих ключевых словах (символах) запечатлены характерные черты духовной жизни России начала XX столетия. Не случайно названы здесь и имена Александра Блока и Андрея Белого: обостренное художественное чувство и философское осмысление мировых исторических процессов позволили лучшим поэтам серебряного века русской культуры не только предвидеть события ближайших десятилетий, но и начертать образ всего столетия, к рубежу которого мы подходим: Читая в природных катаклизмах, в разгуле стихийных сил пророчества о дне настоящем и грядущем, вслушиваясь в «неустанный рев машины, кующей гибель день и ночь», провожая взором «первый взлет аэроплана в пустыню неизвестных сфер», Блок тревожно спрашивал: И как ответ на эти брошенные в пространство и время вопросы прозвучали слова: Когда написаны эти строки? В августе 1945 года, после того как «великое жертвоприношение» нашло свое «воплощение», поглотив плоть ста сорока тысяч человек? Нет, данный стихотворный отрывок взят из поэмы Андрея Белого «Первое свидание», созданной 19–20 июня 1921 года (в Троицын и Духов день, как указал сам автор по завершении работы). Что это? Поэтическая фантазия? Случайный художественный образ? Пророческий сон? Сверхразвитая чувствительность новой души, о появлении которой как отличительной особенности людей рубежа XIX–XX столетий говорили многие современники? Думается, дело не в мистическом провидении, а в особом типе миропонимания ренессансного человека XX века, художника, ученого и мыслителя, который имел право сказать о себе: Рождение нового века воспринималось многими как явление исключительное, знаменующее конец исторического цикла (Fin de siecle) и начало совершенно иной эпохи. По словам А. Блока, «уже январь 1901 года стоял под знаком совершенно иным, чем декабрь 1900 года, … самое начало столетия было исполнено существенно новых знамений и предчувствий». «В жизни символиста все — символ. Не-символов — нет…» — писала М. Цветаева. Именно первый год XX столетия стал годом «рождения к жизни “Андрея Белого”». В Москве, на Арбате, в доме М. С. Соловьева (брата философа Вл. Соловьева) сын известного математика, профессора Московского университета Николая Васильевича Бугаева, студент естественного отделения физико-математического факультета Борис Бугаев был наречен «Андреем Белым». Под этим псевдонимом, предложенным М. С. Соловьевым, решено было печатать написанную студентом-естественником «Симфонию» («2ю, драматическую»). Речь шла не о музыкальном, а о литературном (прозаическом) произведении, впрочем, границы музыки, поэзии и прозы уже в первых сочинениях Белого оказались едва уловимыми. Свежие идеи и формы «Симфонии», сознательный выбор для ее публикации издательства «Скорпион», представление рукописи для ознакомления и оценки такому литературному авторитету, как Валерий Брюсов, — все это сразу связало молодого автора с новым литературно-художественным направлением рубежа XIX–XX веков, именовавшим себя «символизм». |
